Эшли Уивер - Смерть парфюмера

Было кое-что еще, что не стоило сбрасывать со счетов. Хотя все указывало в одном направлении, я понимала, что существовала вероятность того, что пропавший рецепт не имел никакого отношения к смерти мсье Беланже. Возможно, Элиос просто по ошибке привез в Грасс не те бумаги. Маловероятно, но возможно. В конце концов, были и другие мотивы, которые мы еще не рассматривали. Я вспомнила о женщине, о которой продавщица из парфюмерного магазина говорила как о любовнице Элиоса Беланже. Я хотела бы узнать, кто же она такая, если парфюмер был замешан в отношениях, ставших причиной его смерти.

– У мсье Беланже была любовница? – спросила я.

И снова в поведении мадам Нанетт проскользнуло нечто похожее на замешательство.

– С уверенностью сказать не могу.

Я вглядывалась в ее лицо, пытаясь понять, какие же чувства она испытывала к нему. Мадам Нанетт убеждала, что никаких сантиментов между ними не осталось, однако я в этом сомневалась.

– Значит, ты что-то подозреваешь, – сказал Майло, тоже заметив ее нерешительность.

Она медленно кивнула:

– Да, у меня были подозрения. По мелочам. Он уходил и возвращался во внеурочные часы. И были тихие разговоры по телефону. Я, конечно, знаю, что это не доказывает его вину, однако я то и дело задумывалась, а если… он нашел себе другую спутницу.

– Звучит правдоподобно, – заметил Майло.

– Как вы думаете, мадам Беланже что-нибудь подозревала? – продолжила тему я.

– Этого я не знаю. Они, кажется, всегда с теплотой и нежностью относились друг к другу, но я не смогу вам открыть истинную природу их взаимоотношений. Выглядела она вполне счастливой. Но я бы сказала, что ей приходилось нелегко.

– А именно?

– В Париже она знает немногих. Ее французский язык, вероятно, не так хорош, как ей хотелось бы. К тому же она не совсем из их круга. Семья у нее, насколько я слышала, добропорядочная, но не из богатых. Ее растили не для того, чтобы она прокладывала себе путь в высшем обществе, и это, по-моему, всегда ее тяготило.

Я очень хорошо могла представить, насколько трудно молодой женщине отправиться в незнакомую страну, говорить на неродном языке в семье, которая не очень-то тепло ее приняла. Более того, иллюзии зарождавшихся романтических отношений часто улетучивались при столкновении с суровой реальностью. С последствиями скоропалительного замужества я тоже была знакома не понаслышке.

Мадам Нанетт замялась, и я поняла: есть что-то еще.

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Возможно, это ничего не значит, – медленно ответила она. – Не люблю говорить, не имея доказательств.

– Если что-то произвело на тебя впечатление, это может иметь значение, – подбодрил Майло.

– Как я уже сказала, я не знаю, правда ли это. Доказательств я не видела. Это всего лишь мои ощущения.

– Да? И в чем же дело? – настаивал Майло.

– По-моему, Берил Беланже могла скрывать свои тайные отношения.

– Правда? – удивилась я. У меня сложилось впечатление, что мадам Беланже скорбит по ушедшему мужу. Однако наличие любовника и сожаление о своем вдовстве вовсе не исключают друг друга.

– А почему ты так думаешь? – поинтересовался Майло.

– В последнее время в ее поведении появилось что-то скрытное. Как-то раз я вошла к ней, когда она писала письмо, и она аккуратно прикрыла рукой страницу, чтобы я ничего не смогла прочесть, хотя я и не пыталась. Она часто казалась взвинченной, на нервах, словно боялась, что ее застанут за чем-то таким, чего она делать не должна.

– Похоже, что в доме Беланже тайна на тайне, – заметила я.

– Да, – задумчиво согласилась мадам Нанетт. – Хотя, возможно, я вижу подозрительное поведение там, где его нет.

– Я вот что еще вспомнила: некоторое время назад, во время болезни мсье Беланже, для ухода за ним нанимали медсестру. Как вы думаете, эта болезнь могла быть первой попыткой убийцы?

– Я не так много знаю о той болезни, – ответила, к моему разочарованию, мадам Нанетт. – В то время он почти не выходил из своей комнаты, а в семье о болезни не говорили. Элиос был не из тех, кто любил демонстрировать свои слабости. – С этими словами она встала. – А теперь я должна идти. Я и так уже долго отсутствую.

Майло поднялся, чтобы проводить ее.

– Ты сообщишь нам, если еще что-нибудь узнаешь? – спросил он, когда они дошли до двери.

– Конечно, я могу связаться с вами раньше, чем вы думаете. На завтра назначено оглашение завещания, и меня одолевают нехорошие предчувствия.

– Почему? – удивился Майло.