Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

— Знаете, — ответил Томми, — мне кажется, что Таппенс просто интересует история этого места. Кто там жил и когда. Портреты бывших владельцев и все такое. А потом, она занимается садом; кроме этого, ее ничего не интересует. Сад, цветочные луковицы и все, что с этим связано.

— Может быть, я и поверю тебе, если вы проживете там годик-другой и ничего не произойдет. Но я знаю тебя, Бересфорд, и я знаю нашу миссис Бересфорд. Вместе вы та еще парочка, и готов поспорить, что у вас есть что-то на уме. Хочу предупредить, что если эти бумаги выплывут на свет божий, то произведут фурор в политической жизни, а некоторым людям это совсем не понравится. Правда-правда. А эти люди, которым все это не понравится, сейчас являются незыблемыми столпами моральных устоев! Правда, некоторые другие люди считают их очень опасными. Не забывай об этом. Они действительно опасны, а те, кто не опасен, находятся в постоянной связи с теми, кто опасен. Так что будь осторожен, и пусть твоя женушка тоже побережется.

— Честное слово, — заметил Томми, — эти ваши идеи здорово меня разволновали.

— Волнуйся сколько угодно, но присматривай за миссис Таппенс. Мне она очень нравится. Милая девочка — всегда ею была и будет.

— Только уже не девочка.

— Никогда так не говори о своей жене. Не приобретай такой привычки. Она — единственная из тысячи. Мне просто жаль того, за кем она сейчас охотится. Она ведь тоже на охотничьей тропе?

— Сомневаюсь. Скорее всего, пьет чай с какой-нибудь пожилой дамой.

— Ну, что ж… Пожилые дамы тоже иногда располагают интересной информацией. Пожилые леди и дети до пяти лет. Иногда правду сообщают люди, от которых ее меньше всего ожидаешь. Я мог бы рассказать…

— Я в этом уверен, полковник.

— Правильно, не стоит выбалтывать секреты, — покачал головой Аткинсон.

По дороге домой Томми наблюдал из окна поезда за деревенскими пейзажами, проносившимися мимо.

«Интересно, — говорил он сам себе, — действительно интересно. Этот человек всегда много знал. Обо всем. Но что там может быть такого, что имело бы значение именно сейчас ? Ведь все уже в прошлом — я хочу сказать, что от той войны уже не осталось никаких тайн. По крайней мере, в наши дни…»

Но потом он крепко задумался. В мире возобладали новые идеи — идеи Общего рынка. Где-то на периферии своего сознания Томми размышлял о внуках и племянниках, о новом поколении — о молодых членах известных семей, которые сейчас оказывались на ключевых позициях, на властных позициях по праву своего рождения. Что, если они вдруг оказались бы нелояльны, если б на них можно было оказать давление, если б у них появились новые символы веры или возрожденные старые — что больше здесь подходит? Англия сейчас находится в странном положении. Ситуация сильно отличается от прошлого. Или она всегда была такой? Или всегда под этой внешне гладкой поверхностью бурлила черная грязь? Никакой речи о кристально-чистой воде под их островом нет и в помине. И в то же время что-то находится в постоянном движении — что-то скользкое двигалось там, где его приходится постоянно подавлять. Но, конечно же, не в такой глубокой провинции, как Холлоуквэй. Ее слава осталась в прошлом, если она вообще существовала. Сначала это была рыбацкая деревушка, которая с течением времени превратилась в Английскую Ривьеру. А теперь Холлоуквэй превратилась в обычный морской курорт, который в августе заполняется отдыхающими. Впрочем, большинство предпочитает поездки за рубеж на условиях «все включено».

— Итак, — произнесла Таппенс, вставая из-за обеденного стола и переходя в другую комнату, чтобы выпить чашечку кофе. — Это было полезно или не очень? Как поживают твои старые друзья?

— Они действительно постарели, — ответил Томми. — А как твоя бабулька?

— Знаешь, пришел настройщик пианино, — начала свой рассказ Таппенс, — а после полудня пошел дождь, так что я с ней не встретилась. И очень жаль, потому что она вполне могла бы рассказать что-нибудь интересное.

— А вот мой старый приятель рассказал, — заметил Томми. — Я был здорово удивлен. Скажи, Таппенс, что ты на самом деле думаешь об этом месте?

— Ты имеешь в виду дом?

— Нет, не дом. Я сейчас говорю о Холлоуквэй.

— Милое местечко.

— А что ты подразумеваешь под словом «милое»?

— Мне кажется, это довольно точное слово. Слово, от которого обычно хотят избавиться, но я не вижу причин этому. Мне кажется, что «милым» называют место, где никогда ничего не происходит, — и не хочется, чтобы что-то там происходило. Где ты ощущаешь радость от спокойствия, которое тебя окружает.