Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Девушка уставилась на него, ее глаза внезапно расширились и потемнели.

— О чем это вы говорите? — медленно спросила она.

— О том, что в записной книжке вашего дяди отмечена каждая миля, пройденная этим «бьюиком».

— На самом деле? — осторожно спросила она.

— Да, — сухо ответил Мейсон. — Он отметил в ней, что ездил в банк и обратно. Когда он отъезжал от банка, на спидометре было 15299,5 мили, а когда подъехал к дому, то на спидометре было 15304,7 мили.

— Ну и что из этого? — спросила она.

— Когда я обследовал сегодня утром спидометр «бьюика», — медленно произнес адвокат, — он показывал 15304,7 мили.

Она уставилась на него глазами, полными ужаса. Ее лицо внезапно стало белым как бумага. Она попыталась поставить кофейную чашку, но промахнулась мимо блюдца. Чашка какое-то мгновение балансировала на краю подноса, потом грохнулась на пол, разбрызгивая содержимое по ковру.

— Вы об этом не подумали, не так ли? — спросил Перри Мейсон.

С белым как бумага лицом она молча продолжала смотреть на адвоката.

— А теперь, — вкрадчиво продолжил Перри Мейсон, — вы, возможно, простите меня, если я повторю свой вопрос. Где вы достали деньги, которые только что вручили мне?

— Я взяла их, — медленно ответила она, — у своего дяди.

— Непосредственно перед его смертью? — уточнил Мейсон.

— Непосредственно перед его смертью, — подтвердила она.

— Ага, — многозначительно повторил адвокат, — перед его смертью.

Значение этой фразы наконец дошло до девушки.

— Не думаете же вы, — начала она…

Раздался стук в дверь, на пороге комнаты появилась экономка и уставилась на них.

— Мне послышалось, что вы что-то уронили, — объяснила она.

Девушка показала на лежавшую на полу кофейную чашку.

— У вас, — со значением произнес Перри Мейсон, — замечательный слух.

Экономка с вызовом встретила его взгляд.

— На слух я не жалуюсь, — отрезала она, — и нахожу ему применение.

— Например, подслушивая у дверей? — поинтересовался адвокат.

Вмешалась Фрэнсис Силейн.

— Достаточно, мистер Мейсон, — сказала она. — Думаю, что сама могу потребовать дисциплины от слуг, когда это необходимо.

Экономка наклонилась, подняла кофейную чашку, поставила ее обратно на поднос, повернулась спиной к адвокату и обратилась к Фрэнсис Силейн:

— Принести вам другую чашку с блюдцем?

— Да, — ответила девушка, — и полный кофейник.

Экономка взяла поднос и удалилась из комнаты.

Перри Мейсон раздраженно заявил:

— Если я собираюсь вести это дело, то не желаю, чтобы вы мне мешали. Эта женщина шпионила за нами. Сегодня рано утром она пыталась шантажировать меня.

Фрэнсис Силейн, казалось, не проявила особого интереса к его словам.

— Неужели? — рассеянно отозвалась она.

Перри Мейсон стоял, уставившись на нее.

— Да, именнр так, — сказал он, — и я все еще жду объяснений по поводу того факта, что ваше путешествие на «бьюике» с большой скоростью не отразилось на показаниях спидометра.

Фрэнсис Силейн вскочила с кресла и, полностью игнорируя присутствие адвоката, начала срывать с себя одежду.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Собираюсь одеться и поездить на этом «бьюике», кретин! — выпалила она.

— А вы не собираетесь мне ничего рассказать о том, где вы были прошлой ночью в момент убийства?

Она сорвала с себя последнюю утреннюю одежду и принялась одеваться для поездки.

— Не будьте идиотом, — сказала она.

— Я бы мог вам помочь гораздо больше, — сказал Мейсон, — если бы знал факты.

Девушка замотала головой.

— Убирайтесь, — выпалила она.

Перри Мейсон с достоинством повернулся к двери.

— Очень хорошо, — сказал он и рьюком открыл дверь.

По другую сторону двери стояла экономка. Она разглядывала адвоката своими злобными сверкающими глазками, а на губах ее играла сардоническая усмешка. В одной руке она держала чашку с блюдцем, а в другой — кофейник.

— Благодарю вас, сэр, — произнесла она, — за то, что открыли дверь, — и с этими словами она проскользнула в комнату.

Джордж Блэкман всегда старался произвести на окружающих впечатление. Он зачесывал волосы назад, открывая высокий лоб, говорил низким, гудящим голосом и носил пенсне, с которого свисала широкая черная тесьма. Он мог быть кем угодно — конгрессменом или банкиром, но на самом деле являлся адвокатом по уголовным делам.

Только легкое беспокойство в его взгляде разрушало образ спокойного, респектабельного интеллигента, который Блэкман пытался создать для широкой публики.