Агата Кристи - Убийства по алфавиту [litres]

Внезапно преступник замолчал. Он отвел глаза от Пуаро, и теперь они у него бегали из стороны в сторону.

– Голова, у меня очень часто болит голова. Боли иногда бывают просто непереносимы… А бывают моменты, когда я совершенно не знаю, что со мной происходит.

Мистер Каст совершенно потерял самообладание.

Пуаро подался вперед. Когда он заговорил, голос его звучал тихо, но очень уверенно:

– Но вы же знаете, что совершили эти преступления, правда?

Каст поднял глаза. Смотрел он просто прямо перед собой. Этот человек давно уже прекратил всякое сопротивление и теперь выглядел удивительно умиротворенным.

– Да, – ответил он, – я знаю.

– Но вы сами не знаете, почему их совершили, правильно?

Каст отрицательно покачал головой.

– Да, – произнес он, – этого я не знаю.

Все мы с напряженным вниманием слушали объяснения Пуаро.

– Все это время, – говорил он, – меня волновал вопрос «почему». Не так давно Гастингс сказал мне, что дело закончено, но я ответил ему, что оно неразрывно связано с человеком. И тайна заключалась не в убийствах, а в самой личности A. B.C. Почему он решил совершить эти убийства? Почему выбрал меня в качестве своего противника?

Объяснить это тем, что человек был душевно болен, – значит не объяснить ничего. Сказать, что сумасшедший человек совершает сумасшедшие поступки, – это просто невежественно и глупо. Сумасшедший так же логичен и уверен в своих поступках, как и любой нормальный человек; правда, причины у этих поступков несколько другие. Например, если человек настаивает на том, что хочет выйти на улицу в одной набедренной повязке, его поведение может показаться окружающим, мягко говоря, эксцентричным. Но если вы знаете, что этот человек твердо убежден в том, что он – Махатма Ганди, тогда его поведение становится логичным и правильным.

При расследовании этого дела мне надо было понять, что же это была за логика, которая допускала совершение четырех убийств, о которых заранее оповещали письма, посланные Эркюлю Пуаро.

Мой друг Гастингс подтвердит, что с того момента, когда я получил первое письмо, я был расстроен и чувствовал себя не в своей тарелке. Мне сразу же показалось, что с этим письмом что-то не так…

– И вы были совершенно правы, – сухо заметил Франклин Кларк.

– Да. Но тогда, в самом начале, я совершил трагическую ошибку. Я позволил своему ощущению – своему очень сильному ощущению того, что с письмом что-то не так, – остаться просто ощущением. Я отнесся к этому как к интуитивной реакции. Но в хорошо сбалансированном, думающем мозгу не может возникнуть такая штука, как интуитивная догадка! Конечно, догадка как таковая возможна, и она может быть или правильной, или нет. Если она правильная, то ее называют интуицией. Если же нет, то о ней предпочитают побыстрее забыть. Но то, что называют интуицией, в большинстве случаев мнение, основанное на логической дедукции и опыте. Когда эксперт чувствует, что с картиной, или с предметом мебели, или с чеком что-то не то, то его мнение основывается на целой куче мелких деталей и признаков. Ему не надо скрупулезно изучать их все – его опыт позволяет ему предположить: что-то здесь не в порядке. Но это не догадка, а мнение, основанное на предыдущем опыте.

Eh bien , я признаю, что не уделил этому первому письму должного внимания. Просто, получив его, я почувствовал себя очень тревожно. Полиция решила, что это письмо – простой розыгрыш; я же, со своей стороны, воспринял его очень серьезно. Я был уверен, что, как и было сказано в письме, в Андовере произойдет убийство. Как вы все знаете, так оно и случилось.

В тот момент я прекрасно понимал, что у меня нет никакого способа узнать, кто его совершил. Единственное, что мне было доступно, это попытаться понять, что представляет собою совершивший его человек. Для этого у меня были некоторые зацепки – само письмо, способ убийства, личность убитой. Я должен был определить мотив преступления и мотив написания письма.

– Жажда славы, – предположил Кларк.

– Всем понятно, что главное здесь – комплекс неполноценности, – поддержала его Тора Грей.

– Согласен. Это было очевидное направление расследования. Но при чем здесь я? Почему Эркюль Пуаро? Гораздо большую известность можно было заработать, посылая письма прямо в Скотленд-Ярд. А еще большую – посылая их в газеты. Они, скорее всего, не напечатали бы первое письмо, но после первого убийства A. B.C. была гарантирована вся известность, которую только могла бы дать ему пресса. Поэтому – при чем здесь Эркюль Пуаро? Может быть, здесь крылась какая-то личная причина? В письме чувствовалось некоторое неприятие иностранцев, но оно было слишком мягким, чтобы такое объяснение меня удовлетворило.