Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Скриблс просто старая вонючка. И где же это она его видела?

– В Епископской комнате. Вот и все, что я слышала. Взрослые, как воды в рот набрали, когда заметили, что я слушаю. Ах да, и кто-то сказал, мол странно, с чего это вдруг Скриблс на стены бросается.

– На стены бросается? Да, наверно, совсем головы лишилась! Слушай, Мышка, иди сюда, посмотри на королеву Викторию. У нее тоже голова треснула.

Дети бок о бок высунулись из окна. Прямо у них на глазах трещина в макушке снеговика становилась все шире, потом с безобразной головы плавно соскользнул вниз ком снега. Под его тяжестью должна была бы съехать вся голова целиком, но почему-то удержалась. Да, да, у приземистой, бесформенной женской фигуры все еще была голова с лицом почти таким же белым, как снег. Мертвое, человеческое лицо кого-то, кому там совсем не место.

Джон и Присцилла обменялись застывшим, полным ужасом взглядом. Потом бросились к двери и затопали вниз по лестнице.

– Папа! Папа! – орал Джон. – Иди скорей! В снеговике кто-то есть! Это…

Знакомство Найджела Стрейнджуэйса с трагичными и жуткими событиями, которые он позднее назвал «Делом о мерзком снеговике», началось за несколько недель до того, как снеговик раскрыл свою тайну – благодаря письму, которое пришло его жене Джорджии. С лукавой улыбкой она протянула его мужу за завтраком в их девонширском коттедже. Письмо было написано удивительно четким и изящным почерком на толстой кремовой бумаге, украшено шапкой «Дувр-Хаус, Истерхэм, Эссекс». Найджел прочел вслух:

«Дорогая кузина Джоржия,

Вы с мужем доставили бы большое удовольствие старухе, почтив ее своим визитом. Как вам известно, я живу довольно уединенно, и ваше общество на протяжении недели мне было бы весьма приятно. Не могли бы вы совершить столь дальнее путешествие в такое неспокойное время? Я в полной мере сознаю, какие неудобства может причинить вам моя просьба, но ваш визит принесет мне радость. А еще у меня есть небольшая проблема, которую ваш муж, чья слава достигла даже моей сельской глуши, сочтет интригующей. Коротко говоря, речь идет о кошке…»

– Ну уж нет! – запротестовал Найджел. – Я не могу нестись в Эссекс, чтобы искать пропавшую кошку.

– Читай дальше. Никакая кошка не пропадала.

– «…кошке, – повторил Найджел, – принадлежащей Хэйуорду Рестэрику из Истерхэм-Мэнор. Надеюсь, вы не сочтете меня фантазеркой, если я скажу, что в поведении этого животного кроется нечто большее, чем видится на первый взгляд. Сколько бы ни были непредсказуемы повадки кошачьего племени, можно счесть вполне оправданным недоумение, когда одна его представительница вызывает всеобщее беспокойство, превращаясь в одержимого дервиша. Хотя я и в преклонных годах, но, полагаю, еще не настолько лишилась рассудка, чтобы приписывать сверхъестественное тому, что, несомненно, имеет рациональное объяснение. Если изобретательный мистер Стрейнджуэйс соблаговолит выслушать и осмыслить мои ничтожные наблюдения, то, не сомневаюсь, сможет пролить свет на происшествие и тем самым удовлетворить любопытство – нет, развеять дурные предчувствия премногим вам обязанной кузины.

С искренним уважением,

Переведя дух по прочтении этого удивительного послания, Найджел заметил:

– Надо же, какие эксцентричные у тебя родственники. Кто эта фантазерка из восемнадцатого века?

– Я много лет ее не видела. С тех самых пор, как она поселилась в Истерхэме. Один мой двоюродный дед оставил Клариссе кругленькую сумму, и она купила Дувр-Хаус, поэтому ее попытались запереть в сумасшедший дом.

– Дорогая Джорджия, не надо стенографического отчета с утра пораньше. Почему за покупку Дувр-Хаус ее непременно хотели запереть в сумасшедший дом? И кто такие «они»?

– Родственники, которые рассчитывали получить наследство, конечно. И это было не потому, что кузина купила дом, а потому что после этого повела себя странно.

– Например?

– Сам поймешь, когда приедем.

– Ну пожалуйста, Джорджия. Изобретательный мистер Стрейнджуэйс не собирается тащиться в военное время в Эссекс к сумасшедшей старухе, чтобы расследовать поведение кошки, превращающейся в одержимого дервиша.

– Собирается, и она не сумасшедшая. Насколько я ее помню, она была на удивление в здравом уме и очень милой. Если она предпочитает жить в эпоху Георга III, а не королевы Виктории, как большинство старушек, это еще не значит, что у нее не все дома.