Николас Блейк - Личная рана

Николас Блейк

Личная рана

перевод И.И.Мансуров

Посвящается Чарльзу и Салли

Душевная рана - нет глубже, больней.

У. Шекспир. Два веронца

Часть первая

Глава 1

Настало время поведать эту историю. Не уверен, захочу ли я когда-нибудь опубликовать ее. И не потому, что огласка причинит боль множеству людей большинство действующих лиц этой драмы уже мертвы,- просто мое повествование слишком похоже на исповедь, а я не люблю произведений этого жанра.

Когда я вспоминаю то удивительное лето 1939 года в Западной Ирландии почти тридцать лет тому назад, у меня перед глазами всегда встает одна и та же картина. Я лежу на постели, весь покрытый потом. Она стоит у открытого окна, наслаждаясь прохладой лунной ночи. Я снова вижу ее фигуру, подобную песочным часам, эти покатые плечи, коротковатые ноги и тревожащую впадинку позвоночника, наполовину скрытую рыжими волосами, которые становятся черными в лунном свете. Фуксии под окном похожи на сгустки темной крови. Река внизу что-то бормочет во сне. Женщина обнажена.

Возможно, потому, что она все еще тревожит мой покой, потому, что при жизни она довольствовалась немногим, потому, что она заслуживает такого "надгробия" (а кто еще о ней вспомнит?), хотя бы из благодарности, я должен рассказать эту историю. Историю, начавшуюся для меня идиллией, продолжавшуюся пошлой комедией и закончившуюся трагедией.

Мои читатели скажут, что эта повесть совсем не в духе Эйра. Чересчур романтическая. Возможно, они будут правы.

Но это мое прошлое. И мне бы очень хотелось считать его вымыслом. Господи, как я желал бы, чтобы ничего подобного со мной не случалось.

***

Это произошло в год моего тридцатилетия. Две мои первые книги были приняты неплохо, и от издателей поступило предложение выплачивать по триста фунтов в течение следующих трех лет, чтобы я мог посвятить себе написанию новых произведений. Эти деньги вместе с небольшим наследством, полученным от моей бабушки, позволили мне оставить преподавательскую работу. Я стремился удрать куда-нибудь подальше не только от нее, но и от литературных ученых мужей и прочих всезнаек, встреч с которыми невозможно избежать в Лондоне.

Мой отец начинал свою карьеру в качестве священника ирландской церкви в Тьюамском соборе. Наша семья переехала в Англию во времена моего детства, и с тех пор я не бывал в Ирландии. Смерть отца в 1937 году вызвала у меня благоговейную дрожь, и я дал слово при первой же возможности посетить Голуэй, Мейо и Слайго.

Слово "благоговение" может удивить моих читателей. В те дни моим кумиром был Кристофер Ишервуд {Ишервуд Кристофер (Уильям Брэдшо) (1904-1986) - английский писатель. В 1929-1933 годах жил в Германии до прихода Гитлера к власти В 1938-м написал "Мистер Норри меняет поезд", а в 1939-м - "До свидания, Берлин" (ставший основой для мюзикла "Кабаре", 1968). По возвращении в Англию написал совместно с У.Г. Оденом три пьесы в стихах}, и благоговение перед чем-либо не значилось среди достоинств его ранних романов. Тогда я мнил себя представителем школы наблюдателей - отстраненным, искушенным, ироничным. Однако в Западной Ирландии вышел из роли безразличного наблюдателя и превратился в объект пристального наблюдения сам. Рано или поздно каждый человек чувствует потребность возвратиться к своим корням, просто со мной это произошло скорее, нежели с остальными.

К тому же надвигалась война, и даже политики наконец осознали, что скоро беда и нас коснется. Я не собирался от нее бежать. Нет, это неправда я не мог убежать от нее, как кролик не может спастись от гипнотизирующего взгляда удава. Мне хотелось получить передышку от страха.

Я мог бы невинно провести отпуск со своей невестой Филлис, но она еще в начале года отправилась в кругосветный круиз со своей мамашей и папашей-финансистом. Известие о заработанных мной на последней книге деньгах, возможно, и произвело бы впечатление на все семейство, но мое письмо еще гонялось за ними вокруг земного шара. Да и Филлис я писал нечасто. Умеренно влюбленная девушка, чье лицо, отделенное несколькими сотнями морских миль, начало тускнеть в моей памяти.

Окружающие полагали, что рано или поздно Филлис и ее миллионы окажутся у меня в руках. Но (интересно, чувствовали ли это другие) неизбежность войны посеяла в душе какую-то безответственность, непозволительную опрометчивость, далекую от моей обычной осмотрительности. Где-то внутри, ни в чем пока не проявляясь, рос лев, который вскоре станет искать жертву - или соперника. Добыча вопреки предположениям поджидала меня в мерзком захолустном городишке далеко на западе.