Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Последовало неловкое, горестное молчание. Наконец, точно считая, будто долг хозяина дома требует рассеять тягостную тишину, Хэйуорд Рестэрик произнес:

– Лично у меня никогда не было ощущения… Но, конечно, Бетти была довольно… Ну, я хотел сказать, она была довольно…

– Нервозной, – закончил за него Эндрю таким резким тоном, что даже Найджел вздрогнул и посмотрел на него удивленно.

Худое загорелое лицо Эндрю казалось таким же мрачным, как зимнее небо за окном. Его слова, точно выдернутый из плотины затвор, вызвали потоп.

– Бетти была такой, какой сотворил ее мир. Она жила среди гнили, и эта гниль не могла ее не заразить. Но в глубине души она была здоровой. Говорю вам, в сердце своем Бетти была невинной. И она была слишком смелой, чтобы избрать легкий выход. Я этого не понимаю. – Уилл Дайкс говорил словно сам с собой. Его тихий голос звучал монотонно, как у человека, бормочущего в кошмарном сне. Когда он закончил свою речь, то словно пробудился ото сна. Он ошарашенно огляделся по сторонам и, внезапно почувствовав, что щеки у него мокрые, вытер их рукавом. На мгновение воцарилась напряженная тишина.

– Учитывая, что я своими ушами слышала, – сказала наконец Джунис Эйнсли, – как всего неделю назад она говорила мистеру Дайксу, что больше так продолжаться не может, я бы подумала… Но она всегда умела заставить мужчин поверить, что черное на самом деле белое.

– Хватит, милая, ты явно перенервничала, – твердо одернула ее миссис Рестэрик.

– Это правда, Дайкс? – спросил Эндрю.

Писатель напрягся. Он казался неуместным в этой чинной гостиной со своей напомаженной челкой и в плохо сшитом костюме.

– То, что подслушала у замочной скважины мисс Эйнсли, едва ли можно считать доказательством. Но Бетти действительно мне так сказала.

– Что? Господи боже! Но почему вы…? – Хэйуорд стал заикаться и замолк.

– Это не важно, – упорствовал Дайкс.

– Не важно? – переспросил Эндрю. – Может, предоставим судить об этом полиции или мистеру Стрейнджуэйсу?

– Когда Бетти сказала, что больше так продолжаться не может, она говорила не про самоубийство. Она говорила про замужество.

– Замужество? – По тону Шарлотты Рестэрик было очевидно, что она впервые о слышит о чем-то подобном.

– Да. – Уилл Дайкс с вызовом вскинул голову. – Она собиралась выйти за меня, но…

– Выйти за вас? – Голос мисс Эйнсли сорвался на судорожный вопль. – Чтобы Бетти вышла за вас?!

Дайкс чуть заметно поморщился, но продолжал смотреть с вызовом. Интересно, он правду говорит, спросил себя Найджел, или пытается защитить ее «доброе имя», подставляя себя под удар и превращаясь в предмет насмешек? Последнее было бы вполне в его характере. Внезапно в воображении Найджела изящное роскошное тело, висящее в петле наверху, возникло подле неуклюжей фигуры писателя.

– Ну, конечно, для вас… наверно… ужасный шок, Дайкс, – неуместно мямлил Хэйуорд Рестэрик. – Понятия не имел, куда ветер дует. Жуткое дельце для всех нас. Бедная Бетти…

– Теперь, когда это недоразумение прояснилось, – раздался решительный голос Эндрю, – стоит обратиться к другому вопросу. Возможно, доктор Боуджен поделится своей точкой зрения?

Врач медленно посмотрел на Эндрю Рестэрика, и его взгляд был меланхоличным и замкнутым. Найджел предположил, что пациентки доктора Боуджена по большей части принадлежат к слабому полу: меланхолия затрагивает их материнские инстинкты, а замкнутость, вероятно, пробуждает любопытство Пандоры в каждой из них.

– Мое мнение? – медленно переспросил врач.

– Вы считали, что Бетти относится к суицидальному типу женщин? – спросил Эндрю.

– Я не склонен считать, что такое понятие, как суицидальный тип, вообще существует. Если вы спрашиваете, была ли у мисс Рестэрик предрасположенность к саморазрушению и были ли у нее подобные мысли вчера, я ответил бы утвердительно.

– Вы хотите сказать, что она была больна не только телесно, но и душевно? – уточнил Найджел. – Или вы лечили ее как раз от душевной болезни?

– Вот мы и дошли до полицейских штучек, – не удержался Эндрю. – Так от чего, собственно, страдала Бетти? Или, говоря иными словами, каких таких наук доктор наш дорогой Боуджен?

Найджелу вспомнился недавний разговор, когда он сам задал тот же вопрос, а мисс Кавендиш ответила на него неопределенно. Но доктора Боуджена как будто не смутил агрессивный тон Эндрю, и он невозмутимо сообщил:

– Я специализируюсь на женских нервных болезнях.