Роберт Гулик - Ожерелье и тыква

Судья встал.

— А теперь, господа, я хочу проводить вас в кладовую, что на задах постоялого двора. Старший командир, прикажите вашим людям заключить обвиняемого под стражу и пройдите за нами вместе с вашим помощником.

Обогнув ширму, судья Ди вышел через черный ход на задний двор. В птичнике закудахтали куры, напуганные появлением среди чахлых деревьев и высокого бурьяна такого количества особ в сияющих одеждах.

Судья вошел в сарай, там по-прежнему неприятно пахло какой-то плесенью. Он отпихнул в сторону несколько сломанных стульев и посмотрел на конопляные мешки, на которых спал накануне. Муравьи, что так ему докучали, были по-прежнему там. Они выползали из трещины в полу, стройными шеренгами маршировали по мешкам и скрывались в маленьком отверстии за отбитой штукатуркой в стене. Судья Ди обернулся.

Комендант скрестил руки, утонувшие в широченных рукавах пышного халата. Высокомерная мина на его лице выражала и полное несогласие со всем происходящим, и безоговорочное подчинение вышестоящей власти. Полковник Кан бросил вопрошающий взгляд на старшего командира Сяо, а тот, в свою очередь, поднял брови и посмотрел на младшего командира. Но тот не отрывал глаз от судьи Ди. Вэй, опустив глаза долу, стоял у двери между двумя стражниками. Судья показал на стену за мешками и заговорил: — Кто-то ремонтировал эту стену. Неумелой рукой. Лю, принесите из кухни молоток и лом.

Поглаживая бороду, он думал о том, что, когда отдыхал в этом сарае, в тусклом свете не заметил свежую побелку. Судья наклонился и посмотрел на пустой мешок, о который тогда споткнулся. Видимо, там была не мука, как он тогда подумал, а мел. А что до ужасных кошмаров, что мучили его здесь... Он с сомнением покачал головой.

Как только Лю выломал несколько кирпичей, сарай окутал тошнотворный смрад. Комендант поспешно отступил, прикрыв нос и рот рукавом.

Затем младший командир принялся орудовать ломом, и кирпичи посыпались один за другим. Содержатель постоялого двора рванулся было бежать, но стражники схватили его за плечи.

В образовавшемся проеме все увидели стоящую женскую фигуру, облаченную в заляпанное мелом и засохшей известью синее платье, с головой, неестественно склоненной к груди, и длинными волосами, свисавшими спутанной массой. Вэй закричал, когда труп начал оседать и медленно повалился на пол.

Судья Ди молча указал на выпавшие из ее кармана две полусгнившие сладкие клецки, черные от облепивших их муравьев.

— Я понимаю, что у вас было совсем мало времени, Вэй, — холодно произнес судья, — но зря вы не обыскали одежду, перед тем как замуровать труп. Сладкие клецки привлекли муравьев, и эти трудолюбивые насекомые подсказали мне, где вы спрятали тело. Расскажите, как вы убили жену.

— Это... это произошло за вечерним рисом, — опустив голову, забормотал Вэй. — Все слуги были заняты в комнатах гостей. Я удавил ее прямо за ширмой. Потом принес сюда... Она...

Он разразился рыданиями.

— В надлежащее время, Сяо, вы привлечете Вэя к суду за преднамеренное убийство. Вы, Лю, проследите за тем, чтобы он был помещен в темницу.

Судья развернулся на каблуках, жестом повелев остальным следовать за ним.

Когда они пересекали прихожую, он показал на стойку.

— Вытащите оба ящика, Сяо, и доставьте их в зал суда. Со всем их содержимым, ясно? Теперь, господа, мы возвращаемся в управу.

В паланкине комендант впервые подал голос.

— Образец превосходного расследования, ваше превосходительство. Однако это не более чем проявление грубого насилия, совершенного простолюдином. Могу я поинтересоваться, какое это имеет отношение к серьезнейшим делам во дворце, которыми мы занимаемся?

— Вскоре вы всё узнаете, — невозмутимо отозвался судья.

Когда они вернулись в зал суда, судья Ди приказал старшему командиру поставить оба ящика на стол. Затем он велел ему принести большую чашу с теплой мыльной водой и кусок мягкого белого шелка.

Сев в кресло, судья налил себе чашку чая. Все трое молча ждали возвращения старшего командира. Когда Сяо поставил на стол фарфоровую чашу и положил рядом кусок шелка, судья Ди сказал:

— Теперь поговорим об ожерелье. Драгоценность украл Тай Мин, кассир из «Зимородка». Его нанял для этого один отъявленный головорез, временно обосновавшийся в этом городе.

Полковник Кан выпрямился в кресле. Он спросил напряженным голосом:

— Как же оно было украдено, ваше превосходительство?