Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– Срочное донесение! Сообщите Ушакову, что поймана опасная преступница, знатная дама в беде! – верещал Степан, но его никто не слушал. Подвыпившие офицеры наклонялись к шеям своих скакунов, стараясь кольнуть следователя, дабы придать тому прыти. Шешковский выхватил шпагу, но офицер со шрамом выбил ее, чуть не сломав Степану кисть. Когда таким манером они добрались до какого-то постоялого двора, Степан был уже мокрым от пота. Спешившись, мучители дотащили Шешковского до конюшни, где, не слушая его причитаний и угроз, разложили на лавке и, стянув портки, принялись хлестать его арапниками.

– Сдохните, суки! Ушаков вас всех на дыбе перевешает! Твари! Паскуды! Я вас всех запомнил, учтите. Ну, хватит уже, за что?! Сами знаете, я человек подневольный, что прикажут, то и делаю. А-а-а, пустите, канальи!

Натешившись вволю, преображенцы бросили Степана на лавке, кинув несколько монет трактирщику, дабы тот позаботился о своем новом постояльце.

Исхлестанную в кровь спину обильно оросили подсолнечным маслицем, но от этого парню было не легче, с проклятиями он попытался подняться, даже как-то натянул штаны, но на рубаху уже сил не хватило, необъезженной лошадкой земля вывернулась из-под ног, и Шешковский упал на пол конюшни, теряя сознание.

Казалось бы, что такого особенного с ним произошло, в детстве папаша усердно порол, в школе исправно секли, как-то раз, уже служа в Приказе, набедокурив с друзьями, тоже огребли на свои многострадальные спины, да поротые-перепоротые задницы плетей от блюстителей порядка, но на этот раз…

– Да уж, пороть надо уметь, – невесело констатировал Ушаков, обнаружив через три дня своего подчиненного в жестокой лихорадке на каком-то третьесортном постоялом дворе. Тут же был вызван служивший при канцелярии медикус Тодеуш Бревде с целым арсеналом микстур и порошков. Быстрый и улыбчивый немец с красными щеками, в сильно напудренном сером паричке сперва обработал начавшие подгнивать раны, после чего привел Степана в чувства, дав ему нюхательной соли, и, едва тот пришел в себя, не обращая внимания на требования Ушакова позволить ему немедленно допросить пострадавшего, наперво заставил Степана проглотить какое-то обезболивающее.

Тут же в дом к Анне Васильевне были высланы солдаты во главе с самим Александром Шуваловым, но, к величайшему сожалению, злодейка успела освободиться от пут и скрыться, что же до несчастной статс-дамы – оставленная без помощи, она ослабла настолько, что доктора только и могли, что разводить руками. Не помогли ни микстуры, ни кровопускания, и через неделю после освобождения, о котором находящаяся почти все время без сознания Анна Васильевна, скорее всего, даже не догадывалась, она преставилась.

Обыскав весь дом в поисках дополнительных улик, неожиданно для всех другой подручный Ушакова Петр Говоров обнаружил в одной из кладовок сидящую там на цепи полубезумную девочку-подростка. Судя по многочисленным ссадинам и синякам, пленница часто подвергалась побоям, отчего, должно быть, тронулась умом. Во всяком случае, страдалица не смогла назвать ни своего имени, ни имен своих уважаемых родителей, ни откуда ее привезли. Она помнила только эту кладовку, была страшно голодна и некоторое время отказывалась выходить на улицу.

Вызванный в дом князей Гагариных Иван Бецкой сразу опознал девочку как жертву, которую злодеи перевозили в карете. Находившиеся в тот день вместе с ним офицеры на тот же вопрос ответили неоднозначно, кому-то казалось, что девочка похожа на ту, что бросила тряпичный цветок из окна кареты, но большинство толком не разглядело малышку. Да и до девчонки ли было в ту ночь, когда офицеры охраны готовились то ли встретить свою императрицу, то ли вступить в бой с неведомо откуда взявшимися врагами.

Все ждали, что вот-вот в двери Тайной канцелярии постучатся родители потеряшки, но прошла неделя, и две, и больше, а никто так и не подал слезницы об исчезновении юной родственницы. С каторги же пришло донесение о том, что четырнадцатилетняя Анна Лопухина, незамужняя девица православного вероисповедания, неотлучно находится в деревне, куда ее изначально и определили. В общем, версия о том, что шелковая роза была знаком от Натальи Лопухиной, провалилась.

В результате Бецкой уговорил Шувалова уступить заботу о неизвестно чей малышке ему, соглашаясь взять на себя полное обеспечение спасенной и вернуть ее родственникам сразу после обнаружения таковых.

Еще слабый, сгорающий от стыда за произошедшее, Степан умолял Ушакова доставить его домой, дабы он мог отлежаться там, в окружении своих книг, но начальник забрал его к себе. Юноша сразу же поступил в распоряжение добрейшей Елены Леонтьевны, которая несколько дней выхаживала его, потчуя домашними средствами, развлекая беседами и даже читая вслух, дабы хворобый юноша не портил понапрасну глаза.