Елена Михалкова - Ваш ход, миссис Норидж

– Я слышал, эта женщина при жизни служила в гостинице. – Питер обвел собравшихся выразительным взглядом. Все слушали, затаив дыхание. – Однажды подвыпившая компания обвинила ее в краже. Они не потащили ее в полицию, а привязали к стулу и обрили налысо. Когда же ее развязали, хохоча над своей шуткой, несчастная схватила бритву да и полоснула себе по горлу.

Хатти всплеснула руками.

– Кошелек-то потом нашелся, – вполголоса закончил кучер. – А бедняжка с тех пор собирает чужие волосы, чтобы прикрыть ими срам.

Кухарка вновь обошла всех, подливая грог в чашки. На этот раз даже миссис Пибоди не стала отказываться от пары глоточков. Глаза у гостей заблестели, щеки разрумянились. Разве что новая гувернантка Стоуксов, миссис Норидж, не покраснела ни капельки, будто и не пила. А ведь Хатти щедро плеснула в котел с грогом отменного рома; с самого Рождества, как утащила она под шумок бутылку из хозяйских запасов, ждал он своего часа и вот, наконец, дождался.

Да, отменный попался ром! Он согрел всех сильнее, чем огонь в очаге; от него по жилам веселее потекла кровь, а языки развязались.

Питер поделился табаком с Рэндаллом. Кучер закурил пенковую трубку, старый садовник – вересковую, и сладковатый вишневый дым поплыл по кухне.

Конечно же, заговорили о странных и жутких случаях, происходивших в Вудчестере и окрестностях. Кое-кто из сидевших в тот вечер за длинным кухонным столом прожил в этих местах достаточно долго, чтобы помнить молодую леди Бишоп, утопившуюся в соседском пруду, или безумного Паркса, что поставил свою престарелую матушку на поле вместо пугала, где несчастная провела двое суток, пока ребятишки не заметили, что пугало-то хрипит и шевелится. А странное исчезновение Коллдуэлов из поместья «Черные дубы», о котором, понизив голос, поведала Примроуз! Определенно, заявила она, в этом был замешан сам дьявол.

– Я слышала, вместе с мистером и миссис Коллдуэл из «Черных дубов» пропали серебряные ножи и вилки, – раздался голос гувернантки. – Быть может, этот факт проливает свет на причину их исчезновения? Но нельзя исключать, что в аду закончились столовые приборы.

Послышались смешки. Примроуз пыталась испепелить гувернантку взглядом, однако миссис Норидж с такой невозмутимостью пила свой грог, что весь пыл старой горничной пропал втуне.

Хатти Мордок про себя заметила, что Аллан Рэндалл изрядно опьянел. Садовник, много лет ухаживавший за всем, что росло, цвело и плодоносило в поместье Кроули, пил очень редко, а выпив, становился молчалив и мрачен. Но этот вечер и ему развязал язык.

– А теперь я расскажу историю, – каркнул он, и разговоры тотчас стихли. – Кое-кто из вас ее знает. Юная девушка из обедневшего рода, прекрасная, как роза, вышла замуж за богача много старше себя. Что? Был ли он красавцем? Только если вам по душе оборотни. У него были волчьи глаза; казалось, если потушить свечи, его зрачки будут гореть в темноте. И жесткая черная шерсть… Я сказал – шерсть? Волосы, разумеется. Зубы белые, как фарфоровые чашки в шкафу миссис Пибоди, и когда он злился, то издавал глуховатый рык, а сердился он частенько. В общем, каждый, кто знакомился с этим джентльменом, если только у него была хоть крупица мозгов, понимал, что нужно держаться от графа Кроули подальше. И в то же время в нем было что-то притягательное. Он умел так славно улыбаться – как мальчишка, ей-богу, и иногда гонял мяч с юнцами, точно он не знатный лорд, а какой-нибудь помощник конюха. Бывало, похлопает одобрительно тебя по плечу и говорит таким простым голосом: «Молодец, Рэндалл! Если бы не ты, здесь все пришло бы в запустение». В такие моменты я бывал счастлив и не стесняюсь в этом признаться. Он умел быть добрым, наш хозяин. Всегда дарил слугам превосходные подарки к Рождеству! Я получал от него фунт отличного табака… Бог весть, где он его покупал, а только никогда больше мне не довелось курить такого табака после его смерти. Зачем вы протягиваете мне носовой платок, миссис Норидж?

– Мне показалось, он вам необходим, – сказала гувернантка.

– Глупости! Если на то пошло, у меня свой имеется.

Старик вытащил из-за обшлага грубый лоскут и шумно высморкался. Он недолюбливал миссис Норидж. Не дело гувернантке якшаться со слугами, а эта треска сидит здесь как ни в чем не бывало и пьет грог наравне со всеми. Говорят, ее видели беседующей то с грумом, то с прачкой… Чему может научить отпрысков благородного семейства женщина, которая не заботится о своей репутации!