Рекс Стаут - Окошко для смерти

Таттл задумчиво воздел брови и закатил глаза.

— Завтрак мы заказали наверх… В номере нет плиты, чтобы разогреть. Но теперь я припоминаю, что Пол в самом деле что-то говорил в субботу про мороженое. Что-то в том смысле, что мое мороженое — здесь, в аптеке, — не идет ни в какое сравнение с мороженым Шрамма. Я еще ему возразил, что Шрамм торгует им только в своих фирменных магазинах и очень дорого. Если не ошибаюсь, жена упоминала о мороженом, когда в воскресенье заглянула в холодильник за льдом для виски.

— Вы не трогали его в воскресенье?

— Нет. Я ведь сказал, что вообще не видел его. Мы пробыли там до понедельника и сразу после похорон отправились домой.

— Так что вы даже не представляете, что с ним могло случиться?

— Нет. Наверное, оно все еще в холодильнике. По крайней мере, должно быть там. А почему бы вам не спросить об этола Эрроу?

— Дойдет и до него очередь. Но, раз уж я здесь, почему бы не спросить об этом вашу жену?

— Она дома, на Айрон-Хилл-роуд. Я могу позвонить ей и предупредить, что вы заедете, или, если хотите, можете спросить по телефону. Не могу понять, какая связь между мороженым и смертью моего зятя…

Мне пришло в голову, что он поздновато отреагировал на эту нелепость; хотя, кто его знает, может, просто не хотел навязываться, ведь он всего-навсего зять.

— Понятия не имею, я просто выполняю поручение, — ответил я. — Наверное, лучше мы позвоним вашей супруге. Ни к чему мне туда ехать.

Он снял трубку, набрал номер, сообщил миссис Таттл, что я хочу спросить ее кое о чем, и передал трубку мне. Луиза, будучи сестрой, а не какой-то там золовкой, моментально довела до моего сведения, что смешно приставать с такими идиотскими вопросами, но потом несколько оттаяла и рассказала обо всем, что ей было известно по поводу мороженого, а именно — ничего.

Никогда не видела никакого мороженого, ну, в крайнем случае, может, какой-то сверток. Когда в воскресенье после обеда брала из холодильника лед, обратила внимание на какой-то бумажный пакет на нижней полке. Вернулась в комнату и довела это до сведения мужа и брата Дэвида, который находился там же, предположив, что это и есть мороженое Пола; спросила их, не хотят ли они взять его с собой. Оба отказались, так что она даже и не заглянула в пакет. Она не имеет ни малейшего понятия, что с ним произошло. Я поблагодарил ее, повесил трубку, поблагодарил ее мужа и испарился.

Что ж, следующая остановка — Манхэттен, Сорок Восьмая улица…

Памятуя о возможности парковки, точнее, о ее невозможности в центре, я сначала заехал в гараж. Собственно, я мог и оттуда позвонить Вулфу, но гараж у нас сразу за углом, так что я решил лично доложить о ходе расследования. У дверей меня ждал сюрприз. Вместо Фрица мне открыл Сол Панцер. Сол, со своим носом, занимающим примерно половину общей площади физиономии, выглядел как человек, которому срочно требуется помощь в решении задачи — сколько будет дважды два? В действительности он никогда ни в чьей помощи не нуждается. Он не только лучший сыщик из тех четырех или пяти, что привлекает время от времени к сотрудничеству Вулф, он вообще лучший в мире сыщик.

— Ну что, сбылась мечта идиота — отбил у меня службу? — радостно приветствовал я его. — Извольте провести меня в кабинет к шефу.

— Прошу, сэр. Вы договорились о встрече заранее? — спросил он, запирая дверь и направляясь вслед за мной. Вулф рассерженно засопел из-за стола:

— Что, уже закончили?

— Еще нет, сэр, — ответил я. — Просто зашел по пути из гаража. Не желаете ли выслушать сообщение о Поле и супругах Таттл?

— Хорошо. Но только слово в слово.

«Слово в слово» на его лексиконе означало не только буквальную передачу текста, но и изображение всех действий и телодвижений.

Вулф лучший слушатель из всех, которых я знаю: обычно он сидит, опершись на подлокотники кресла, подперев кулаком подбородок и прищурив глаза. Когда я закончил, он посидел еще с минутку молча, потом кивнул:

— Нормально. Продолжайте выполнение программы. Если вам не нужна машина, то не позволите ли Солу воспользоваться ею на некоторое время?

В действительности это было вовсе не так демократично, как выглядело. Мы уже давно договорились, что машина — единственный принадлежащий ему предмет, решение об использовании которого я принимаю единолично.

— На какой срок?

— Сегодня, включая ночь, может, часть завтрашнего Дня.

Я посмотрел на часы — было восемнадцать пятьдесят пять.