Жорж Сименон - Мари из Порт-ан-Бессена

Шателар тоже услышал разговор. Ему показалось, что одна женщина рассказывала другой, как она встретила мальчишку около кладбища, то бишь у въезда в город.

Чего ради забивать этим голову?

Когда наступила темнота, Шателар решил вернуться в Шербур, не заходя в «Морское кафе», точнее, он заставлял себя так думать, но сам-то знал, что в конце концов раздраженно войдет туда, гремя сапогами и заглядывая в зеркало, чтобы убедиться в том, что измазан по самые уши.

— Подай-ка мне аперитив!

Он произнес это почти с угрозой, уставился на тонкий силуэт Мари, пробиравшейся между столиками, и разозлился, увидев ее обычно спокойное лицо и услышав ее голос, спрашивающий самым естественным тоном, что уже было одним из проявлений иронии:

— С сельтерской?

Все еще сердившийся Доршен не пришел выпить с ним аперитив, а направился с рабочими в другое кафе. Это было так же глупо, как и все остальное. Так же, как и вопрос хозяина кафе:

— Вы возвращаетесь в Шербур, несмотря на туман?

Может быть, ему переночевать здесь? Он расплатился, сел в машину и тронулся в путь. Мари не вышла посмотреть, как он уезжает, не взглянула в окно. Фары давали слабый желтый свет, обозначавший два плохо различимых круга на мокрой мостовой. В этот момент начала завывать сирена, и так она будет завывать всю ночь.

Мог ли Шателар объяснить, почему он выехал из Порта со скоростью меньше тридцати километров в час? Он не отдавал себе в этом отчета. Он прислушивался к шуму мотора, который ему не нравился, задавался вопросом, хватит ли ему света до конца пути, и эти мелкие заботы, добавляющиеся к целой куче других забот, привели его в ярость, несмотря на одиночество.

Он разминулся с двухколесной повозкой, возвращающейся в город. Городская стена, вдоль которой он ехал, закончилась, и он покатил среди полей, затем внезапно, повинуясь инстинкту, остановил машину.

Что-то хлопнуло по ветровому стеклу. Несколько мгновений ему казалось, что это мелкий камешек, но затем он четко увидел в стекле круглую дырочку, окруженную звездой тонких трещин, и понял, что ее оставила пуля.

Не размышляя, он распахнул дверцу. Он не был вооружен, но не думал об этом. Ожесточенно стиснув челюсти, сжав кулаки, он огляделся вокруг, пытаясь различить человеческую фигуру сквозь вату тумана, окружавшего его.

— Мерзость!.. — повторял Шателар сквозь зубы.

Неожиданно он отпрыгнул, потому что скорее почувствовал, чем услышал какое-то движение недалеко от себя. Он встретился с живым существом, рванулся вперед и с кем-то покатился по земле, ругаясь и лупя что было силы, в то время как под ним послышались приглушенные стоны.

Он больше не думал о пуле, не осознавал, что бьет стрелявшего в него, и его совсем не интересовало, кто это. Он просто мстил за все сразу и ни за что конкретно, не только за сегодняшний день, оставивший отвратительное ощущение, но и за все предыдущие дни, за постыдную сцену накануне, когда девчонка вывела его из себя, и, вообще говоря, оскорбила его мужское достоинство.

В какой-то момент он схватил своего противника за руку, державшую пистолет, и тогда, не размышляя, принялся ее выкручивать изо всех сил, как будто хотел согнуть железный прут.

Он услышал — он был уверен, что услышал — треск, неприятный треск кости, а потом едва слышный стон, что-то вроде:

— О-о!..

И больше ничего. Его противник внезапно обмяк. В его руках под ним лежало лишь обмякшее тело. Он перестал лупить. Откинулся назад и перевел дыхание, спрашивая себя, не убил ли он своего противника.

Это было странное ощущение. Фонари города находились в километре отсюда, и их не было видно. Слышался только приглушенный рев сирены. Проходящая автомашина, возвращающаяся из Байо, едва не стукнулась о машину Шателара и замедлила ход; чей-то голос с сальным нормандским акцентом прокричал:

— Идиот, не можешь, что ли, ее правильно поставить?

Шателар подождал, пока машина уедет, и вытащил из кармана спички. Когда пламя осветило бледное лицо подростка, он не удивился, хотя во время борьбы и не пытался установить, кто же его противник.

Это был Марсель! Вот до чего додумался мальчишка! Шателар не стал поднимать упавший в траву большой армейский револьвер, который Вио привез с войны.

Шателар тряс неподвижного, безжизненного юношу и шептал:

— Эй!.. Скажи что-нибудь, черт возьми!.. Да пошевелись же хоть чуть-чуть…

Он не был испуган, поскольку знал, что не сжимал ему горло или, скажем, не сдавливал грудную клетку, но он был взволнован, и у него возникло тягостное ощущение, когда, приподняв руку юноши, почувствовал, как она изгибается в ненормальном направлении.