Жорж Сименон - Мегрэ защищается

Это тоже его право.

Министр внутренних дел позвонил ему сегодня утром, чтобы сообщить о деле, которое было чревато большими неприятностями для них.

Эти люди не были ни героями, ни святыми. Они достигли занимаемых ими постов путем интриг, о которых предпочитали забыть. Чтобы удержаться на своих местах, им приходилось маневрировать.

Мегрэ попал в сомнительную, если не сказать скандальную историю. Влиятельный государственный сановник пожаловался на него и грозил обратиться в более высокую инстанцию.

Все это было в порядке вещей. А какое удовлетворение должен был испытать префект-метла, получив такую неожиданную возможность отчитать человека пожилого и пользующегося большой популярностью!

— Жанвье!..

— Иду, патрон…

Жанвье зашел в кабинет комиссара, неся перепечатанные на машинке листы. Мегрэ прочитал несколько строчек, остановился:

— Ты уверен, что ничего не пропустил?

— Я сличил с оригиналом. Но все же предпочел бы, чтобы вы сами…

— Нет! — У Мегрэ не было никакого желания перечитывать свои собственные слова. Он подписал бумагу, взял в ящике стола официальный конверт, написал на нем адрес и позвал служащего. — Немедленно отправить с нарочным в кабинет префекта полиции… Слушаю тебя, Жанвье…

— Я позвонил одному из моих друзей, адвокату, который вхож в самые высокие административные круги.

— Он знает нашего Приера?

— Да. Приер первоклассный юрист, был женат, но его жена погибла в автомобильной катастрофе лет десять назад. Его отец был судовладельцем…

— В Ла-Рошели?

— Вы угадали.

Они оба улыбнулись. Человек, когда лжет, очень редко придумывает все от начала до конца. Молодая девушка, которая рассказала ему по телефону такую трогательную историю, говорила, что она из Ла-Рошели. Ее отец судья, а отец подруги — торговец рыбой…

— Продолжай.

— Там же живет и его брат, он торгует судами. Что касается самого Приера, то он очень богат. Занимает огромную квартиру на бульваре Курсель. Еще один брат, Кристоф, был женат, имел дочь и жил в Марокко. Он покончил с собой при обстоятельствах, о которых мой друг ничего не знает. Жена его исчезла. Предполагают, что она снова вышла замуж за американца и живет в Техасе. Что касается дочери, то это и есть Николь Приер, которую вы знаете…

— Что еще?

— Девица слушает лекции в Сорбонне…

— Что она из себя представляет?

— Мой друг не имел случая узнать ее лично, но ему кажется, что его жена встречалась с ней где-то. Он поговорит с женой…

Нет никакой видимой причины, чтобы Жан Приер, докладчик Государственного совета, известный юрист, питал враждебные чувства к какому-то Мегрэ, о котором он, скорее всего, даже ничего не слышал. А тем более, чтобы он задумал против него такой коварный план, в котором его племянница рисковала своей репутацией.

— Я бы дорого дал за одну беседу с глазу на глаз с этой девчонкой.

— Боюсь, патрон, что вам не дадут этой возможности.

— Ты не догадываешься, кто может быть настолько заинтересован в том, чтобы убрать меня с пути, что затеял такую рискованную историю?

— Вы, конечно, мешаете многим… Не говоря о той шайке, которая вот уже два месяца очищает среди бела дня ювелирные магазины города… Сегодня утром на авеню Виктора Гюго был снова ограблен магазин…

— Они оставили какие-нибудь следы?

— Никаких.

— Стреляли?

— Нет. Спокойно уехали на машине. Сам ювелир так расстроился, что прошла добрая минута, пока он догадался нажать сигнал тревоги… У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

— Возможно… Где я был вчера в одиннадцать часов утра?

Жанвье это было известно, так как он сам сидел за рулем маленькой черной машины.

— У Манюэля.

— А позавчера в то же время?

— У Манюэля.

— Ага…

Три раза на одной неделе Мегрэ наносил визит Манюэлю Пальмари, бывшему хозяину «Золотого бутона» на улице Фонтен, который живет теперь как пенсионер в хорошо обставленной квартире на улице Акаций.

— Может быть, это и глупо, но у меня появилось желание снова пойти к нему и задать несколько вопросов…

Это казалось бессмысленным. Но разве события предыдущей ночи не были так же бессмысленны?

Пальмари, которого в его кругу чаще называли Манюэль, в течение тридцати лет царствовал на Монмартре, где начинал свою карьеру молодым сутенером.

Занимался ли он еще какими-нибудь делами в то время? Комиссар, тогда еще инспектор, несмотря на подозрения, ни разу не смог уличить его в чем-либо конкретном.