Джон Карр - Назло громам

— Ага! — произнес Хатауэй.

Это его многократно повторяемое «Ага!» могло показаться даже комичным, если бы не неожиданно прорвавшаяся нотка просветления. Паула Кэтфорд неподвижно стояла рядом. Стеклянные витрины с роскошными товарами, расположенные вдоль стен и освещавшиеся маленькими лампочками, вмонтированными внутри их, отражали ее стройный, женственный силуэт, отбрасывая свет на темные волосы.

— Юное чудо с Флит-стрит, сэр Джералд, говорит вам правду, только правду и ничего, кроме правды. Вы не верите?

— Милая леди! Конечно верю! В том смысле, что это могло выглядеть так.

— Могло выглядеть?

— Милая леди! Если я допускаю несправедливость но отношению к нашей подруге…

— Ой, да перестаньте!

— Миссис Ферье не было необходимости дотрагиваться до своей жертвы. Ей было достаточно просто внимательно посмотреть на нее. Я допускаю, что Мэтьюз потерял сознание, но отнюдь не от большой высоты. Теперь же я совершенно убежден, что она отравила его либо наркотиком, либо ядом, и, кажется, знаю, как она это сделала.

Оглядев сбоку в витрине свою бороду и усы, Хатауэй, торжествующе и несколько вызывающе шагнул вперед, чтобы расстегнуть портфель.

— У меня здесь альбом с фотографиями, — сообщил он, — которые, возможно, убедят вас обоих. Гектор Мэтьюз был очень высокого роста: если точно, то один метр девяносто сантиметров. Низкий парапет мог оказаться для него смертельной ловушкой. А если к тому времени он был отравлен, то, указав ему куда-то вдаль и вниз, можно было заставить его наклониться к парапету.

— Стоп! — Вдохнув, Брайан хотел что-то возразить.

Однако Хатауэй не собирался ничего слушать. Достав из портфеля большой потрепанный старый альбом с фотографиями, он протянул его ему:

— Полагаю, вы видели такое раньше? Заводить подобные альбомы — противная провинциальная привычка. Не рекомендую этим заниматься — разве что для научного (исключительно научного!) изучения преступления.

— Ты говоришь «научного»?

— Именно так.

— А что еще?

— Все фотографии, находящиеся в этом альбоме, за исключением первой, были сделаны сотрудниками министерства пропаганды в Германии. Не обращайте внимания на первый снимок — он для нас не представляет интереса.

Но это было не так.

— Хатауэй, можно мне сказать кое-что о тебе самом? — Брайан с такой силой рванул альбом, что чуть не разодрал его. Альбом раскрылся именно на первой странице, и на них с большой черно-белой фотографии глянуло сияющее, словно живое, прекрасное лицо Евы Ферье. — Взгляни на это! — сказал он. — Взгляни на нее, а потом послушай, что ты несешь.

— Ну и что?

— Если не знать тебя, то можно подумать, что ты — просто отъявленный негодяй, питающий личную неприязнь к миссис Ферье. Но ведь на самом деле это не так. Ты исключительно добрый человек.

— «Отъявленный негодяй»! — раздраженно повторил Хатауэй. — Какие высокопарные выражения! — Выдохнув, он швырнул альбом на диван. — И вообще, не стой здесь и не бухти! Это невыносимо! Не желаю больше слушать!

— Ладно. Пусть я зануда и выражаюсь высокопарно, но должен же кто-то сказать тебе это. Мы не полицейские, а в тюремном архиве не хранится дело на миссис Ферье. Ты, кажется, забываешь об этом. Я и сам находился в некотором заблуждении до тех пор, пока мисс Кэтфорд не рассказала нам о том, что она видела.

— Благодарю вас! — прошептала Паула, шагнув к нему. — Благодарю!

Хатауэй, обежав диван, остановился за его спинкой напротив собеседников, словно защищаясь от возможной физической атаки.

— Нет дела на миссис Ферье? И это говоришь ты, Иннес?

— Именно так, и твои разговоры о наркотиках…

— Ну и ну! Позволь напомнить тебе то, что ты слышал собственными ушами сегодня вечером в отеле «Метрополь». Десмонд Ферье считает, что жена пытается его отравить! — И снова разговор вернулся в прежнее неприятное русло. — Отравить — вот ключевое слово. Я нечаянно услышал его, находясь за дверью, и не отрицаю этого. Поэтому-то и не стал вмешиваться, а «спрятался», как ты насмешливо заметил. Мне необходимо было время, чтобы все обдумать. И мне пришлось сделать это в телефонной будке — потому что надо было отменить приглашение пообедать здесь вот с этой леди. Это имеет отношение к делу — не думай, что все обстоит иначе. Между прочим, я с большим удовольствием скажу об этом и самой миссис Ферье.

— Не сомневаюсь, что вы сделаете это, сэр Джералд, — проговорила Паула. — Только я считаю, что вы должны прислушаться: в этом нет ни слова правды.