Найо Марш: Смерть пэра

Дрожащими руками девушка вскрыла конверт. Почерк леди Чарльз был похож на нее самое — тонкий, элегантный и щедрый.

Дорогая Робин, — прочитала Роберта, — мы все в таком восторге! Как только пришло твое письмо, я позвонила твоей тетушке в Кент и попросила, чтобы сперва ты пожила у нас. Она говорит, что можно, только на одну ночь. Это, конечно, свинство, но ты обязательно снова приедешь как можно скорее. Твоя тетушка, кажется, очень милая. Генри и Фрида встретят тебя на пристани. Мы так рады, дорогая. Спать тебе придется буквально в клетушке, но ты же не возражаешь, правда? Мы все тебя очень-очень любим.

Второе было от тети. Оно гласило:

Моя дражайшая Роберта! Я очень огорчена и расстроена, что не могу встретить тебя в старой доброй Англии, но увы, моя дорогая, меня приковал к постели совершенно ужасный ишиас, и мой доктор настаивает, чтобы я легла в какую-то совершенно особенную частную лечебницу!! Такие расходы, такое беспокойство для меня, бедной, но я любой ценой отказалась бы от предложений доктора, если бы не твоя подруга, леди Чарльз Миног, которая позвонила мне из Лондона — такое великое событие в моей убогой деревенской жизни! — и спросила, когда ты приезжаешь. Узнав о моих терзаниях, она предложила, чтобы ты пожила у них месяц и даже больше! Сперва я согласилась только на одну ночь, но я знаю, как уважительно твои папа и мама относились к леди Чарльз Миног, так что теперь я могу с чистой совестью принять ее предложение. Это письмо, я уверена, застанет тебя еще на корабле. Я очень расстроена, что все так получилось, но то хорошо, что хорошо кончается, и я боюсь только, не покажется ли тебе жизнь в Кенте очень тихой после веселья и роскоши твоих лондонских друзей!! Ладно, моя дорогая. Добро пожаловать в Англию, и, поверь мне, я с нетерпением ожидаю нашей встречи сразу после того, как выйду из больницы! С большой любовью,

P.S. Я написала небольшое письмецо леди Чарльз Миног. Кстати, надеюсь, я правильно ее назвала? Может быть, надо было бы написать леди Имоджин Миног? Мне кажется, она была урожденная леди Имоджин Рингл. Надеюсь, что я не допустила faux pas! [2] Оплошность (фр.). По-моему, ее муж, сэр Чарльз Миног, учился в Оксфорде вместе с дорогим старым дядюшкой Джорджем Олтоном, который потом стал ректором прихода в Лампингтоп-Парва, но, наверное, сэр Чарльз его не помнит.

P.P.S. Нет, если подумать, он слишком молод для этого!

Роберта улыбнулась и рассмеялась вслух. Она подняла глаза и увидела, что ее попутчик улыбается ей.

— Все идет как надо? — спросил он.

— Прекрасно, — ответила Роберта.

По мере того как уменьшалось расстояние между пристанью и кораблем, распадались узы, которыми связали пассажиров пять недель, проведенных на корабле. Они уже казались чужими друг другу, и последние их разговоры были вымученными и обрывочными. Сам корабль показался вдруг незнакомым. У Роберты даже среди всеобщего волнения и суматохи хватило времени ощутить себя поднадоевшей гостьей. Именно потому, что ее первое путешествие так понравилось ей, она почувствовала краткую грусть. Теперь между пассажирами и берегом оставалась только полоска грязной воды, а за барьером ждала толпа. Некоторые начали махать платочками. Роберта прилежно искала глазами среди тесно сгрудившейся толпы и уже успела решить, что ни Генри, ни Фриды там нет, как вдруг увидела их: они стояли поодаль и махали рассеянно и робко, как было свойственно всем Миногам. Генри выглядел совершенно таким, каким она его запомнила, но с Фридой за четыре года произошли поразительные перемены. Вместо неоформившейся школьницы Роберта увидела молодую двадцатилетнюю женщину, уже вышедшую в свет и выглядевшую так, словно каждый ее дюйм, каждый клочок одежды были тщательно выхолены. Как красива была Фрида и как чудесно накрашена! И как они оба с Генри отличались от всех, кто стоял на пристани! Генри был без шляпы, и Роберта, привыкшая к коротким новозеландским стрижкам, подумала, что волосы у него слишком длинные. Но он так мило смотрелся, когда махал ей рукой… Она видела, что он и Фрида задумали какую-то каверзу. Роберта радостно замахала им и смущенно оглянулась по сторонам. С борта уже бросили конец на берег. С внушительным грохотом были спущены трапы, и по ближайшему взошли на борт пятеро мужчин в котелках.

— Нас пока еще не пустят на берег, — сказал попутчик Роберты. — Обычно пускают не сразу. Господи помилуй, что там вытворяют на берегу эти двое? Они, наверное, помешанные! Только по смотрите на них!