Патриция Вентворт: Отпечаток пальца

Джонни послал ей воздушный поцелуй.

— Остановись, дорогая, не то попадешь впросак. А сейчас срочно вспомни какую-нибудь приятную цитату, которая относилась бы к нам с Мирри.

Миссис Фэбиан улыбнулась как можно приветливее и ответила, что в данный момент ей в голову не приходит ничего лучше шотландской песенки. Она начиналась… по крайней мере, миссис Фэбиан считала, что та начинается так:

— Бонни-малютка, будь осторожна,

Ты так прекрасна и молода!

Чтоб сберечь тебя, как драгоценность,

Буду носить у себя на груди.

И, по-моему, там говорится о том, как надо заботиться о своей любимой. Так что это действительно полезный совет для тебя, потому что за молоденькой девушкой нужен глаз да глаз, особенно если она хорошенькая. — Миссис Фэбиан ласково улыбнулась Мирри и продолжала: — Прошло, должно быть, не меньше сорока лет с тех пор, как я последний раз слышала эту песенку. Кузены моей матушки жили в Шотландии, и у одного из них был прекрасный тенор. Помню, он останавливался у нас, когда приезжал в Англию, и пел множество таких вот шотландских песенок. Мой отец просто выходил из себя и спрашивал, нельзя ли нам для разнообразия послушать английские мелодии. Его слова приводили нас в замешательство, потому что папочка не стеснялся в выражениях. «Варварская музыка годится только для пустомелей», — говорил он, и кузен Алек обижался и отказывался петь. Все это было очень неприятно.

На следующее утро появился Фрэнк Эббот, он хотел повидаться с мисс Силвер. Как выяснилось, она дала торжественное обещание приехать в Эбботсли в июне, чтобы присутствовать на двойном бракосочетании.

— Я возвращаюсь в Лондон сегодня днем, но Джорджина очень просит меня приехать на свадьбу.

Фрэнк посмотрел на нее с ехидством.

— Такие леденящие душу события чрезвычайно притягательны для так называемого слабого пола. Уверен, что в дни публичных казней три четверти толпы, собравшейся поглазеть на этих несчастных, были женщины.

Мисс Силвер наводила последний глянец на детское шерстяное одеяльце. Заключительный этап составляла очень красивая кайма, которую она вязала крючком. Мисс Силвер с улыбкой взглянула на Фрэнка:

— Так вы не приедете на свадьбу?

— Дело в том, что Энтони, кажется, хочет, чтобы я был его шафером, и, поскольку дело будет закрыто, я не вижу причин отказываться.

— Вы абсолютно правы. Приятно будет встретиться с вами в чисто бытовой обстановке.

Фрэнк откинулся на спинку кресла:

— Мне кажется, все мы должны радоваться, что это дело благополучно разрешилось. В нем было немало неприятных моментов, и если бы Сид Тернер не погиб в автокатастрофе, столкнувшись с автобусом из Хекстона, нам еще предстояло бы судебное разбирательство. Мирри провела бы немало неприятных минут, выступая перед судом в качестве свидетельницы и выслушивая те вопросы, которые задал бы ей нанятый Сидом Тернером адвокат. Но судьба распорядилась иначе, и поэтому все со временем забудется. Мне хотелось бы понять, как вы додумались до того, что история с отпечатками пальцев была отвлекающим' маневром? И когда вам пришло это в голову?

Мисс Силвер продолжала вязать крючком ажурную кайму на одеяльце.

— Трудно сказать, в какой именно момент слабое подозрение перерастает в твердую уверенность. Вы сами присутствовали при рассказе Джонатана Филда о том, что у него якобы имеются отпечатки пальцев убийцы. А до меня эта история дошла через вторые руки и без тех драматических эффектов, которыми он, несомненно, снабдил ее.

Фрэнк рассмеялся;

— О, старый обманщик сделал это вполне убедительно! Видели бы вы нас! Мы проглотили все без тени сомнения! Он был прекрасным постановщиком и создал великолепный спектакль. Отдаю ему должное.

— На мой взгляд, его рассказ выглядел чересчур драматично. Мистер Филд сознательно пошел на это, чтобы, привлечь к своей истории самое пристальное внимание, и в его рассказе было два драматических момента. Согласно версии, рассказанной мистером Филдом, после того как он получил на портсигаре отпечатки пальцев убийцы, по соседству упала вторая бомба, и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, то увидел, что находится в госпитале с переломом ноги. Как я уже говорила, мне показалось маловероятным, что какие-то отпечатки пальца могли уцелеть при том обращении, которому подверглось содержимое его карманов. Я также очень сомневалась, можно ли считать один-единственный отпечаток пальца, при полном отсутствии других доказательств, убедительной уликой. Это всего лишь основанное на слухах свидетельство человека, которого подобрали в бессознательном состоянии в развалинах, где не нашли никаких следов пребывания другого человека. Все это не имело достаточного веса, чтобы служить мотивом для убийства.