Агата Кристи - Врата судьбы

— Моя рука уже в норме, — возразила Таппенс. — Это всего лишь царапина. Можно подумать, я сломала ее.

— Зачем же так скромно. Это пулевая рана. Тебя ранили на войне.

— Что верно, то верно, — сказала Таппенс. — Настоящая война!

— Ничего, — сказал Томми. — По-моему, мы хорошо разделались с Маллинз.

— Ганнибал замечательно проявил себя, правда?

— Да, — сказал Томми, — он практически сказал нам. Как он набросился на пампасную траву! Унюхал, видимо. У него отличный нюх.

— А вот мой нюх меня подвел, — пожаловалась Таппенс. — Я сочла ее появление ответом на молитву. Совсем забыла, что нам нужно было взять только того, кто работал на мистера Соломона. Мистер Криспин тебе что-нибудь рассказал? Наверное, его фамилия не Криспин.

— Вряд ли, — согласился Томми.

— Он тоже занимался расследованием? Слишком много сыщиков, на мой взгляд.

— Нет, — сказал Томми, — он не сыщик. Я полагаю, он — работник контрразведки. Приглядывал за тобой.

— Приглядывал за мной, — сказала Таппенс, — и, думаю, за тобой. Где он?

— Наверное, разбирается с мисс Маллинз.

— Удивительно, как возбуждение обостряет голод. Ела бы и ела. Знаешь, больше всего на свете я бы сейчас хотела горячего краба в сметане я чуточку кэрри.

— Ты здорова, — объявил Томми. — Я рад слышать, что к тебе вернулся аппетит.

— Я и не была больна, — возразила Таппенс, — Я была ранена. Это не одно и то же.

— Ты, как и я, наверное, поняла, что, когда Ганнибал встревожился, почувствовав близость врага, в пампасной траве пряталась переодетая в мужчину мисс Маллинз. Она стреляла в тебя…

— Но потом, — добавила Таппенс, — мы решили, что она попытается еще раз. Я лежала в постели после раны, и мы сделали все приготовления, верно, Томми?

— Совершенно верно. Я решил, что она сразу подумает, что одна из пуль достигла цели, и ты лежишь в постели.

— И она пришла проявить участие.

— А наши приготовления оказались удачными. Элберт не спускал с нее глаз, следил за каждым ее шагом…

— И кроме того, — напомнила Таппенс, — принес мне чашку кофе и еще одну чашку для посетительницы.

— А ты видела, как Маллинз — или Додо, как ее называл Криспин, — подсыпала что-то тебе в чашку?

— Вынуждена признаться, что нет, — ответила Таппенс. — Понимаешь, она притворилась, будто споткнулась, опрокинула тот маленький столик с симпатичной вазой, начала извиняться, и я, естественно, взглянула на вазу, чтобы посмотреть, можно ли ее починить. Так что я ничего не заметила.

— Элберт заметил, — сказал Томми. — Он чуть — чуть расширил щель у петли, чтобы можно было через нее смотреть.

— И идея запереть Ганнибала в ванной, но задвинуть щеколду не полностью, тоже была неплохой. Ганнибал умеет открывать двери — разумеется, незапертые, но если они только прикрыты, он прыгает на них, как — о, как бенгальский тигр.

— Да, — сказал Томми, — это удачное сравнение.

— Я полагаю, мистер Криспин, или как там его зовут, закончил свое расследование, хотя как он собирается связать, мисс Маллинз с Мэри Джордан или с такой опасной фигурой, как Джонатан Кейн, которого уже нет на свете…

— Я так не думаю. Он наверняка, так сказать, переродился, и где-то есть его точная копия. У него много молодых последователей, любителей насилия любой ценой, общество веселых кривляк, если только такое существует, суперфашисты, вздыхающие о прекрасных днях Гитлера и его веселой компании.

— Я раз прочитала «Графа Ганнибала» Стэнли Уэймена, — сказала Таппенс. — Одна из его лучших книг. Она была наверху, среди книг Александра.

— Ну и что?

— Я подумала, что в наши дни, в общем-то, происходит то же самое. Возможно, все повторяется. Бедные дети, которые отправляются в детский крестовый поход, радуясь, веселясь и гордясь собой, бедняжки. Считали, что Господь избрал их для освобождения Иерусалима, а моря расступятся перед ними, давая им проход, как перед Моисеем в Библии. А сейчас симпатичные девчушки и молодые люди постоянно появляются в суде по обвинению в убийстве какого-нибудь несчастного пенсионера или старого человека, у которого было немного денег или сбережения в банке. И ночь святого Варфоломея. Видишь, все происходит снова. Только недавно упоминали неофашистов в связи с очень респектабельным университетом. Но, наверное, никто нам ничего не расскажет. Ты не думаешь, что мистер Криспин может обнаружить еще какой-нибудь тайник? В цистерне. Ты же знаешь, грабители банков часто прячут вещи в цистернах. По-моему, там слишком сыро. Как ты думаешь, когда он закончит свое расследование или что там еще, он вернется сюда, чтобы дальше приглядывать за мной — и за тобой, Томми?