Колин Маккалоу - Слишком много убийств

Кармайн с гримасой миновал растянутую крестовину Парацельс-колледжа, совсем забыв, как два месяца назад они с Дездемоной любовались его строгим мраморным фасадом и бронзовыми скульптурами работы Генри Мура по бокам от входа.

Данте-колледж был построен давно и неизвестно кем. Не позаботившийся увековечить свое имя архитектор снабдил здание таким множеством фронтонов и мансардных окон, что не погрести его под гирляндами плюща было бы просто жестоко. В недавнее время оно подверглось бесцеремонной, но вполне удачной модернизации и теперь славилось обилием ванных комнат, приличной столовой и прачечной, оборудованной по последнему слову техники. Комнаты для студентов были не такие просторные, как в Парацельсе, зато одноместные. Поскольку в Данте-колледж принимали студентов обоих полов (из колледжей Чабба он первым ринулся в омут совместного обучения), декан Джон Керкбрайд Денби поселил девушек на мансардный этаж.

— У нас тут сто юношей и всего двадцать пять девушек, — сообщил доктор Маркус Черуски, которому было поручено встретить капитана Дельмонико. — На будущий год девушек станет пятьдесят, а парней только семьдесят пять. Нуда ладно, будет день — будет пища. Можете представить, сколько протестов вызывает прием женщин, мы даже опасаемся, что ассоциация выпускников урежет нам финансирование. Двести пятьдесят лет Чабб был исключительно мужским университетом — неудивительно, что многие воспринимают нововведение в штыки.

Старательно делая вид, будто все это он слышит впервые, Кармайн лишний раз подивился оторванности университетских обитателей от города. Им даже и в голову не приходит, что новейший социальный катаклизм может быть не только известен, но и интересен кому-то извне.

— Парацельс-колледж начинает принимать женщин со следующего года, — продолжал доктор Черуски. — Но им проще, у них два полноценных этажа — юношей можно поселить на один, а девушек Па другой.

«Вряд ли такой подход устроит феминисток, — подумал Кармайн. — Им подавай настоящую интеграцию — парни и девушки на одном этаже. А почему, собственно? Неужто настолько ненавидят мужчин, что хотят сделать их жизнь совершенно невыносимой?»

— Если не ошибаюсь, «Корнукопия» пожертвовала средства на строительство женского колледжа.

— Так и есть, но построят его только через три года, — сказал Маркус Черуски, вероятно, являвшийся специалистом по средневековым рукописям или чему-нибудь не менее экзотическому; Данте-колледж славился учеными с необычными интересами.

Маркус открыл дверь, и они ступили в большую комнату, обшитую темными деревянными панелями. Большую часть стен занимали изготовленные на заказ шкафы с книгами — все корешки одной высоты!

— Вот кабинет декана.

— Где все и произошло, — добавил Кармайн, глядя по сторонам.

— Именно так, капитан.

— Четверо студентов, которые при этом присутствовали, сегодня здесь?

— Да.

— А жена декана, доктор Полина Денби?

— В своем кабинете.

Кармайн заглянул в свою записную книжку.

— Пришлите сюда, пожалуйста, мистера Теренса Эрроусмита.

Доктор Черуски кивнул и вышел, оставив Кармайна осматриваться в одиночестве. Судя по всему, хозяин кабинета перед смертью сидел в большом кожаном кресле у письменного стола: персидский ковер под креслом, а также сиденье и один подлокотник имели зловещие пятна.

Тут в дверь постучали, и Кармайн, обернувшись, увидел в проеме живой типаж будущего ученого — сутулая спина, опущенные плечи, совершенно непримечательное лицо с бесцветными глазами за толстыми линзами очков, пухлые малиновые губы. Юноша часто дышал, пальцы на дверной ручке слегка дрожали.

— Мистер Теренс Эрроусмит?

— Да.

— Я капитан Кармайн Дельмонико. Сядьте, пожалуйста, на то же место, где вы сидели, когда умер доктор Денби.

Теренс молча подошел к одному из кресел, опасливо примостился на краешке и уставился на Кармайна как кролик на удава.

— Расскажи мне все подробно, как если бы я еще ничего не знал. С самого начала, включая причину, по которой вы здесь оказались.

С минуту юноша молчал, потом, облизнув свои невероятно красные губы, начал:

— Декан называет это «кофе по понедельникам». Мы все пили кофе, кроме него самого. Он предпочитал жасминовый чай из какой-то лавки в Манхэттене и никому его не предлагал, даже если кто-то упоминал, что тоже любит чай с жасмином. Декан говорил, он страшно дорогой и нам не стоит к нему привыкать, пока мы не станем по меньшей мере старшими научными сотрудниками.