Дик Фрэнсис - 1968, Ставка на проигрыш

- Надо же, а я уж думал, что потерял… - пробормотал он.

- Ладно, пока, Берт!

- Не забывай, помни мой совет!

- Ладно. - Я уже повернулся, как вдруг он сказал:

- Тай!

Мне это надоело.

- Ну что еще?

- С тобой этого не случится. Ты не допустишь… я знаю, но иногда именно самые стойкие попадают в худшие переделки. Я хочу сказать… Они не понимают, где надо остановиться.

Внезапно он качнулся вперед и ухватился за лацканы моего пальто. В нос мне ударил запах перегара, горячее дыхание смешивалось с сырым воздухом.

- Ты вечно будешь нищим из-за этой твоей… жены. Люк-Джон мне рассказывал, я знаю. Вечно без гроша, будь я проклят. Но не соглашайся, не продавай свою бессмертную душу!

- Ладно, постараюсь, - устало пробормотал я, но он, казалось, не слышал.

С параноической настойчивостью, свойственной сильно пьяным, он продолжал:

- Сначала они покупают тебя, потом шантажируют…

- Кто?

- Не знаю… Только не продавай… не продавай свою колонку!

- Не буду! - вздохнул я.

- Я тебе серьезно говорю. - Он придвинулся еще ближе. - Никогда не продавай свою колонку.

- Берт, а ты?

Он молчал. Потом отвалился от меня и снова зашатался. Криво подмигнул:

- Вот такой совет…

Развернувшись, как на шарнирах, он нетвердой походкой направился через вестибюль к лифтам. Я видел, как он стоял в освещенной кабине, сжимая в руке бутылку, и твердил: «Совет, совет…» Тяжелые двери сомкнулись. Я пожал плечами и, несколько озадаченный, двинулся обратно к «Блейз». Зашел в машбюро посмотреть, готов ли материал. Они еще не закончили. Просили зайти в понедельник.

Когда я снова вышел на улицу, там кричала женщина. Прохожие оборачивались. Резкий истерический крик перекрывал шум колес и визг автомобильных клаксонов. Вслед за другими я побежал посмотреть, в чем там дело.

На тротуаре, в пятидесяти ярдах от «Блейз», быстро собиралась толпа. Я еще подумал, что именно в этом месте недостатка в штатных репортерах не будет. Примчатся через секунду.

На асфальте лежал Берт. Мертвый. Плиты мостовой вокруг него были усеяны сверкающими бутылочными осколками, и острый запах алкоголя смешивался с вонью выхлопных газов.

- Он упал, упал! - Женщина была на грани истерики и кричала не умолкая. - Выпал из окна, я видела! Вон оттуда! Упал!

- Бог мой! - несколько раз подряд повторил Люк-Джон. Похоже, событие действительно потрясло его. Дерри выложил на стол груду газетных вырезок и начал рассеянно собирать их в стопку.

- А Берт точно погиб? - спросил он.

- Его комната на седьмом этаже.

- Да… - Словно не веря, он покачал головой. - Бедный старик!

Nil nisi bene. [1] Вот уж поистине резкая перемена в отношении!

Люк-Джон выглянул из окна на улицу. Изуродованные останки Берта убрали. Мостовую вымыли. Ничего не ведающие прохожие бодро шагали по плитам, на которых он принял смерть.

- Он был пьян, - сказал Люк-Джон. - Пьян, как никогда.

Сослуживцы Берта утверждали, что тот вернулся с ленча в совершенно невменяемом состоянии и просто выпал из окна. Нашлись и непосредственные свидетели происшествия - две девочки-секретарши. Они видели, как Берт, стоя у окна, хлестал виски прямо из горлышка, потом покачнулся, окно распахнулось, и он вывалился наружу. И удивляться нечему, если учесть, что Берт был пьян в стельку.

Но я вспомнил, с каким отчаянным упорством твердил он мне о каком-то совете. И призадумался.

Во внешности девушки, распахнувшей передо мной резную дверь особняка в стиле Тюдор в Вирджиния-Уотерс, меня поразили две особенности. Во-первых, ее осанка. Во-вторых, элегантность, с которой она была одета. И потом - цвет кожи. Кожа кофейно-медового оттенка, большие темные глаза и копна блестящих черных волос до плеч. Несколько широковатый в переносице нос и довольно крупный рот дополняли эту картину, над которой на славу потрудились негритянские и европейские гены.

- Добрый день, - сказал я. - Джеймс Тайрон. Я звонил.

- Входите, - кивнула она. - Гарри и Сара скоро будут.

- Что, до сих пор играют в гольф?

- М-м… - Она повернулась, улыбнулась слегка и сделала рукой приглашающий жест. - До сих пор завтракают, я полагаю.

Без десяти четыре… А почему бы, собственно, и нет?

Она провела меня через холл - прекрасно отполированный паркет, тщательно подобранные цветы, обтянутая кожей стойка для зонтиков - в уставленную хризантемами гостиную с мебелью, обитой ситцем. Потолок украшали балки из темного дуба с машинной резьбой. На гладких кремовых стенах резким пятном выделялась одна-единственная картина - модерновое импрессионистское изображение какого-то космического взрыва. Масляные краски были наляпаны на холст щедрыми кусками.