Дик Фрэнсис - 1970, Крысиные гонки

Когда я вошел, Чарльз Карти-Тодд, достав из круглой, полупустой, красной с золотом жестянки апельсиновую корочку в шоколаде, угощал юного Мэтью. Теперь он сел и снова предложил Мэтью шоколад. Мэтью взял конфету, поблагодарил и съел ее. Но мальчик все время с настороженной сдержанностью следил за каждым движением Карти-Тодда. Как и герцог, я верил инстинкту Мэтью: он предусмотрительно включил желтый свет, если не красный. Я надеялся, что ради нас всех у него хватит хороших манер, чтобы не высовываться.

- Чарльз, дайте Мэтту форму для вступления в фонд, ведь он специально для этого пришел, - довольным тоном попросил герцог.

Карти-Тодд послушно поднялся, подошел к шкафу с картотекой, открыл верхний ящик и вытащил два листа бумаги. Один оказался формой, а другой - страховым сертификатом, украшенным причудливыми виньетками. Я заполнил очень простую форму, а Карти-Тодд вписал в сертификат мою фамилию и номер. Потом я вручил ему пять фунтов, в результате чего остался на кукурузных хлопьях до получки. Но дело было сделано.

- Теперь будьте осторожны, Мэтт, - пошутил герцог, а я улыбнулся и пообещал не рисковать.

- Боже милостивый! - Герцог посмотрел на часы и встал. - Теперь мы все вместе пойдем на скачки. Пора. И никаких извинений, Чарльз, больше не принимаю. Я настаиваю, чтобы вы позавтракали со мной. - Герцог повернулся ко мне и объяснил: - Чарльз очень редко бывает на скачках. Можете представить? Ему это не интересно! Но, поскольку ипподром совсем рядом…

Мне было понятно отвращение Карти-Тодда к конному спорту. Он предпочитал быть человеком-невидимкой, неузнанным, анонимным, каким и оставался до сих пор. Он был вынужден очень осторожно выбирать дни, когда он может пойти на скачки. По-моему, он никогда не появлялся на трибунах или в баре, не узнав заранее, что герцога там нет.

Мы все вместе направились к ипподрому, впереди герцог с Карти-Тоддом, сзади юный Мэтью и я. Мальчик чуть замедлил шаг и тихо спросил:

- Мэтт, вы заметили нечто странное в мистере Карти-Тодде?

Я взглянул на Мэтью. Лицо полуозабоченное, полунедоумевающее. Он ждал, что я успокою его.

- Что ты имеешь в виду под словом "странное"?

- Я раньше ни у кого не видел таких глаз.

Дети невероятно наблюдательны. Мэтью инстинктивно заметил то, что я, зная, пытался разглядеть.

- Но я не стал бы говорить ему об этом, - задумчиво протянул я. - Ему может не понравиться.

- По-моему, не понравится. - Он помолчал. - Мне тоже не слишком нравятся такие, как он.

- Понимаю.

- А вам?

- И мне не нравятся.

- Я так и подумал. - Он удовлетворенно кивнул. - Не понимаю, почему дядя так увлекся им. - Мэтью помолчал, потом бесстрастно добавил: - Дядя совсем не разбирается в людях. Он думает, все такие же симпатичные, как он. А это не так.

- Ты скоро сможешь стать его опекуном…

Он засмеялся.

- Я хорошо знаком с опекунами. У меня их хватает. Этого нельзя, того нельзя. Мама говорит, что других слов они не знают.

- Дядя тоже твой опекун?

- Нет, он не опекун, потому что мама говорит, что у него совсем нет здравого смысла, чтобы контролировать такое состояние, и что в один прекрасный день он вложит все деньги в мыльные пузыри. Я спросит дядю, в какие мыльные пузыри он собирается вложить деньги, но он только засмеялся. Он сказал, что у него есть биржевой маклер, который за всем следит, а дядя только становится богаче. А когда ему нужны деньги, он говорит своему маклеру, тот продает акции и присылает дяде деньги. Все просто. Мама зря беспокоится. Дядя ни в какую беду с деньгами не попадет, потому что знает, что ничего о них не знает, понимаете, что я имею в виду?

- Мне не хотелось бы, чтобы он слишком много отдал мистеру Карти-Тодду, - заметил я.

Мэтью бросил на меня мгновенный понимающий взгляд.

- Я тоже это почувствовал… Как вы считаете, правильно, если я постараюсь немного поостеречь дядю?

- По-моему, вреда от этого не будет.

- Я должен это сделать, - твердо сказал мальчик. - Но дядя фантастически привязался к нему. - Мэтью задумался и вдруг улыбнулся. - Но должен признать, апельсиновая корочка в шоколаде была ужасно вкусной.

Энни Вилларс была расстроена из-за Кенни Бейста.

- Утром я выбрала момент и навестила Кенни. У него сломаны обе ноги и стеклом порезано лицо. Он не сможет в этом сезоне участвовать в скачках. К счастью, он застраховался в Фонде защиты от несчастных случаев. Кенни сказал, что послал им десять фунтов, поэтому надеется получить две тысячи. Этот фонд - замечательная идея.