Дик Фрэнсис: 1971, Перелом

- Владельцы никогда не согласятся, - сказал я.

- Вам придется их уговорить.

- Это невозможно.

- Подумайте о будущем ваших конюшен. Наступило долгое молчание. Одна из резиновых масок переступила с ноги на ногу и вздохнула, как бы от скуки, но толстяку, казалось, торопиться было некуда. Я попросил бы его развязать мне руки, но почему-то не сомневался, что он откажется и еще получит при этом огромное удовольствие.

- Если я возьму на работу вашего жокея, конюшни в любом случае лишаются будущего, - нарушил я затянувшуюся паузу.

Он пожал плечами.

- Возможно, у вас будут мелкие неприятности, но вы уцелеете.

- Я не могу принять вашего предложения, - сказал я. Он моргнул. Рука, державшая пистолет, дрогнула.

- Я вижу, - произнес он, - ты просто меня не понял. Я ведь говорил, что отпущу тебя при одном условии. - Его ровный, спокойный тон не оставлял сомнений в серьезности этого безумного разговора. - Оно заключается в том, что ты возьмешь жокея, которого я укажу, и при этом не будешь обращаться за помощью ни к кому, включая полицию. Если ты нарушишь это условие, я уничтожу конюшни. Но… - тут он заговорил медленнее, делая ударение на каждом слове, - если ты не согласен, тебе придется остаться здесь. Навсегда.

На это нечего было возразить.

- Ты меня понял? Я вздохнул.

- Да.

- Прекрасно.

- Помнится, кто-то сказал, что он - не мелкий жулик.

Ноздри его раздулись.

- Я - оператор.

- И убийца.

- Я убиваю только в том случае, когда жертва сама настаивает.

Я уставился на него. Он смеялся про себя над своей милой шуткой - это было хорошо заметно по чуть участившемуся дыханию и дрожи в уголках губ.

«Жертва, - решил я, - не будет настаивать. Пусть себе смеется, сколько влезет».

Я слегка передернул плечами, пытаясь унять боль. Он внимательно наблюдал за мной, но не произнес ни слова.

- Ну что же, - сказал я. - Кто он? Толстяк замялся.

- Ему восемнадцать лет, - ответил он.

- Восемнадцать!… Он кивнул.

- Ты дашь ему лучших лошадей, а на скачки в дерби - Архангела.

Невозможно. Абсолютно невозможно. Я посмотрел на пистолет, покоящийся на великолепно сшитых брюках. И промолчал. Мне нечего было сказать.

- Завтра он придет в ваши конюшни. - В голосе толстяка слышалось удовлетворение победой. - Ты наймешь его. Пока у него небольшой опыт верховой езды. Потрудись исправить это упущение.

Неопытный наездник на Архангеле… просто смешно. Настолько смешно, что он похитил меня и угрожает убить, чтобы доказать серьезность своих намерений.

- Его зовут Алессандро Ривера. - На мгновение задумавшись, он добавил самое существенное:

- Это - мой сын.

Очнулся я на голом полу обшитого дубовыми панелями кабинета в Роули Лодж. Я лежал на животе. Одни неудобства. Ну и ночка!

Постепенно сознание прояснилось. Одеревеневшее тело, холод, путающиеся мысли - как после наркоза…

Наркоз…

Отправляясь в обратный путь, они любезно не стали бить меня по голове. Толстяк кивнул американцу, и тот, не доставая резиновой дубинки, быстро сделал мне укол в предплечье, после чего мы молча сидели примерно четверть часа, а затем я внезапно потерял сознание и абсолютно не помнил, как очутился дома.

Кряхтя и постанывая, я принялся себя ощупывать. Похоже, все было на месте и без видимых повреждений. Относительно, конечно, потому что, встав на ноги, я понял, что благоразумнее будет сесть в кресло. Я положил локти на стол, голову на руки и стал ждать.

Небо за окном посерело, предвещая приближение ненастного дня. Оконные стекла понизу покрылись корочкой льда. Я продрогло костей.

Мысли мои, казалось, тоже замерзли. Я помнил только, что именно сегодня меня должен осчастливить своим визитом Алессандро Ривера. «Может быть, - устало подумал я, - он унаследовал комплекцию отца, и тогда вопрос о его участии в скачках снимается сам собой. А если нет, с какой стати его папаша стрелял из пушек по воробьям? Почему не пошел обычным путем и не отдал сына в ученичество, как это принято у всех нормальных людей? Потому что он не нормален, потому что сын его не обычный ученик и потому что ни один нормальный ученик не помыслит начать свою карьеру скачками на фаворите в дерби».

Я задумался, как на моем месте повел бы себя отец, не лежи он на вытяжении со сложным переломом большой берцовой кости. Во всяком случае, он последовал бы за бандитами не сопротивляясь, с гордо поднятой головой. И тем не менее ему тоже пришлось бы решать, действительно ли толстяк намеревается уничтожить конюшни и каким образом он собирается выполнить эту угрозу.