Дик Фрэнсис - 1980, Рефлекс змеи

Саманта была встревожена.

- Клэр сказала, что кто-то страшно избил тебя… но я и подумать не могла…

- Смотрите, - сказал я, - я могу куда-нибудь еще пойти.

- Не дури. Садись. Ужин на столе.

Они мало говорили, может, ждали моего рассказа. Но я был не лучшим собеседником. Был еще слишком слаб. За кофе я спросил, не могу ли я позвонить в Суиндон.

- Насчет Джереми? - спросила Клэр.

Я кивнул.

- Я позвоню. Какой там номер?

Я сказал ей, она позвонила и спросила.

- Он все еще дышит через трубку, - сказала она, - но заметно улучшение.

- Если ты устал, - спокойно сказала Саманта, - иди ложись.

- Ладно…

Они обе поднялись по лестнице. Я автоматически, не раздумывая, пошел в маленькую спаленку рядом с ванной.

Они обе рассмеялись.

- Мы все думали, вспомнишь ли ты, - сказала Саманта.

Клэр ушла на работу, а я большую часть среды проспал в кресле-качалке на кухне. Саманта приходила и уходила - по утрам она работала, а днем отправлялась за покупками. Я в блаженном покое ждал, пока не вернутся силы духовные и телесные. “Какое счастье, - думал я, - что мне выпал такой денек, и я могу отлежаться”.

В четверг я сходил в травматологическую клинику и принял две долгие электропроцедуры, сделал массаж и общую физиотерапию. На пятницу мне назначили еще две процедуры.

В четверг между процедурами я позвонил четырем фотографам и выяснил, что никто не знает, как перевести снимок на пластик или печатную бумагу. “Спроси еще кого, старик”, - устало сказал один из них.

Когда я вернулся в Чизик, зимнее солнце уже низко висело над горизонтом, а на кухне Саманта мыла французское окно.

- Когда в них свертит солнце, они всегда кажутся такими грязными, - сказала она, оттирая стекло тряпкой. - Извини, если тут холодно, но это ненадолго.

Я сел в плетеное кресло-качалку, глядя на струйку жидкости для мытья стекол, брызжущую из белой пластиковой бутыли. Она закончила с внешней стороной окон, зашла внутрь и закрыла створки, задвинув шпингалеты. Рядом с ней на столе стояла пластиковая бутыль.

На ней крупными буквами было написано “АЯКС”.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить. Где я слышал это слово - “Аякс”?

Я встал из кресла и подошел посмотреть поближе. Там красным по белому пластику было написано: стеклоочиститель “Аякс”, с аммиаком. Я взял бутылку и встряхнул ее. Сунул нос в горлышко и принюхался к содержимому. Приятный запах. Не резкий.

- Что такое? - спросила Саманта. - Что ты там высматриваешь?

- Этот стеклоочиститель…

- Ну, и?…

- Зачем мужчине просить жену купить ему “Аякс”?

- Ну и вопрос, - сказала Саманта. - Понятия не имею.

- Вот и она тоже, - сказал я. - Тоже понятия не имела.

Она забрала у меня бутылку и продолжила работу.

- Этим можно мыть любое стекло, - сказала она, - кафель в ванной. Смотровые стекла. Любую полезную вещь.

Я снова сел в кресло и тихонько качнул его. Саманта с улыбкой украдкой глянула на меня.

- Два дня назад ты был страшен, как смерть, - сказала она.

- А теперь?

- Ну, теперь, прежде чем вызывать спасателей, можно и подумать.

- Завтра я побреюсь, - пообещал я.

- Кто тебя избил? - спросила она как бы между прочим. И взгляд ее, и внимание были прикованы к окну. Но вопрос-то все равно был непростым. Тут нужен был не просто ответ, а доверие. Это было как бы требование платы за без вопросов предоставленное убежище. Если я не скажу, она не будет настаивать. Но ведь мы никогда не были так близки, чуть ли не родственники…

“Что мне нужно в этом доме, в котором я чувствую себя все более и более как дома? - думал я. - Я никогда не желал завести семью - это всегдашняя близость, постоянство. Я не желал любовных уз. Никакого гнетущего эмоционального подчинения. И если я удобно устроился тут, глубоко вошел в жизнь тех, кто тут живет, не заставит ли это меня в скором времени вырваться отсюда на свободу, трепеща крылышками? Меняется ли кто-нибудь в основе своей?”

Саманта прочла в моем молчании то, что я и ожидал. Поведение ее слегка изменилось - не то, чтобы она стала вести себя недружелюбно, но близости уже не допускалось. Прежде чем она закончит мыть стекло, я стану просто ее гостем, а не… чем? Сыном, братом, племянником, частью ее.

Она светло улыбнулась мне - но это была лишь маска - и поставила чайник.

Клэр вернулась с работы, пряча под веселостью усталость. Она тоже ждала, хотя и не спрашивала.

Где-то в середине ужина я поймал себя на том, что рассказываю им о Джордже Миллесе. Под конец это было не так уж и сложно. Никакого холодного расчета. Я просто рассказал.