Дик Фрэнсис - 1987, Горячие деньги

- Что ж, пойдем. Пойдем поторгуемся.

- В первую очередь нужно обращать внимание на родословную, - продолжил я, - потом осмотреть самого жеребенка, если он тебя заинтересует, и обратиться за помощью и советом к агентам по продаже…

- Ян! - прервал меня Малкольм с наигранным сожалением. - Я совершенно ничего не смыслю в лошадях, знаю только, что у них должно быть четыре ноги. И я не доверяю агентам. Так что давай просто пойдем на торги.

Для меня это звучало как бред сумасшедшего, но, в конце концов, это его деньги. Когда мы вошли в аукционный зал, торги были в самом разгаре. Малкольм спросил, где сидят самые богатые покупатели, те, которые ворочают настоящими деньгами.

- Вон на тех креслах, в секторе слева от аукционистов, или здесь, возле входа, или там, дальше, по левую сторону…

Он внимательно меня выслушал, затем направился к сектору, откуда были хорошо видны все те места, на которые я только что указал. Амфитеатр уже был заполнен больше чем на три четверти и вскоре будет набит битком, особенно когда пойдут самые классные лоты.

- К вечеру цены наверняка взлетят еще выше, - сообщил я, поддразнивая Малкольма, но он сказал только:

- Значит, придется подождать.

Я продолжал:

- Если ты купишь десяток годовичков, шесть из них подойдут для скачек, три, может быть, даже смогут выиграть забег, а по-настоящему хорошим окажется только один. И то, если тебе очень повезет.

- Какой ты предусмотрительный, Ян.

- Ты так же предусмотрителен в том, что касается золота.

Малкольм глянул на меня из-под полуопущенных век.

- Ты принимаешь решения быстро и по наитию, - сказал я. - Но умеешь затаиться и ждать подходящего случая.

Он хмыкнул и сосредоточился на том, что происходило в аукционном зале, глядя в основном не на жеребят, а на покупателей в секторе напротив. Аукционисты в кабинке слева от нас работали слаженно, без лишней суеты. Микрофон постоянно переходил от одного к другому. Они выкрикивали поступающие заявки хорошо поставленными голосами, с профессиональным хладнокровием следя за ходом торгов.

- Пятьдесят тысяч, спасибо, сэр; шестьдесят тысяч, семьдесят… восемьдесят? Ваша цена - восемьдесят? Восемьдесят, спасибо, сэр. Вы, сэр? Девяносто? Девяносто! Сто тысяч. Последняя цена - сто тысяч. Последняя цена… Ваши предложения? Вы, сэр? Нет? Все сделали заявки? Заявок больше нет? - Небольшая пауза, аукционист быстро оглядел зал, убедился, что никто больше не машет в неистовстве руками, чтобы сделать очередное предложение. - Продано! Продано мистеру Сиддонсу за сто тысяч гиней. Следующий лот…

- Последняя цена, - повторил Малкольм. - Полагаю, это значит, что на ней торг заканчивается?

Я кивнул.

- Значит, пока тот парень не скажет «последняя цена», можно делать заявки, даже если не собираешься в самом деле покупать?

- Любая заявка может оказаться последней. Малкольм кивнул.

- Русская рулетка.

До вечера мы наблюдали за распродажей, но Малкольм ни разу не сделал заявки. Он расспрашивал меня о тех, кто покупал жеребят.

- Кто этот мистер Сиддонс? Он покупает уже четвертую лошадь.

- Сиддонс - специалист по породистым лошадям. Он покупает для других людей.

- А вон тот, в морской форме, что все время хмурится? Кто он?

- Макс Джонс. У него очень много лошадей.

- Каждый раз, когда делает заявку та пожилая леди, он перебивает ее цену.

- Это старая история. Они давно на ножах. Малкольм фыркнул.

- Это им недешево обходится. - Он оглядел амфитеатр, заполненный постоянно сменяющими друг друга коннозаводчиками, тренерами, владельцами лошадей и просто любопытными зрителями. - Как ты считаешь, кто здесь лучше всех в этом разбирается?

Я назвал нескольких тренеров и агентов, которые на этом аукционе могли действовать в своих интересах. Малкольм попросил отследить, когда кто-нибудь из них будет заявлять цену, и показать ему. Я показывал, и не раз, но Малкольм только смотрел и ничего не говорил.

Чуть позже мы вышли из зала подышать свежим воздухом и подкрепиться у «Эбури» парой сандвичей и стаканчиком шотландского виски.

- Думаю, ты знаешь, - неожиданно сказал Малкольм, глядя на норовистых годовичков, которых конюхи проводили мимо нас, - что мы с Мойрой собирались разводиться?

- Да, я слышал об этом.

- И что Мойра претендовала на дом и половину остальной собственности?

- М-м-м.

- И половину прибылей, которые я получу в будущем.

- Неужели?

- Она собиралась добиваться именно этих условий.

Я воздержался от замечания, что убийца Мойры оказал Малкольму немалую услугу. Но эта мысль не раз приходила мне в голову и раньше. Вместо этого я сказал: