Дик Фрэнсис - 1987, Горячие деньги

- Опасность? - Он приподнял бровь. - И это тихий, спокойный, воспитанный Ян? Жизнь скучна без риска, я угадал?

- В этом нет ничего сверхъестественного.

Я всегда участвовал в скачках как любитель, бесплатно. Что-то все время удерживало меня от того, чтобы полностью посвятить себя верховой езде, а иначе невозможно стать профессиональным жокеем. Скачки были моим любимым развлечением, но не целью всей жизни, поэтому я никогда не достигну высот мастерства, необходимых, чтобы состязаться с профессионалами. Мне просто нравилось участвовать в скачках, поддерживать дружеские отношения с жокеями. Я любил суету раздевалок и весовых, чистое небо над беговой дорожкой, самих лошадей. И, конечно, надо признать, - риск.

Малкольм сказал:

- Как ты уже успел убедиться, оставаться рядом со мной далеко не безопасно.

- Поэтому я и остался.

Малкольм изумленно уставился на меня, потом рассмеялся и сказал:

- Боже мой! Я думал, я тебя знаю. Похоже, что не очень.

Он допил свое бренди, потушил сигару и отправился спать. Утром поднялся раньше меня, и, когда я, в трусах и сорочке, в которых спал, выбрался в гостиную, Малкольм сидел на диване, завернувшись в купальный халат, и листал «Спортивную жизнь».

- Я заказал завтрак, - сообщил он. - И - обо мне пишут газеты. Как тебе это нравится?

Я посмотрел, куда он указывал пальцем. Действительно, там было его имя, ближе к концу подробнейшего отчета о вчерашнем аукционе. «Лот номер семьдесят девять, первоклассный жеребенок, два миллиона семьдесят тысяч гиней - Малкольм Пемброк».

Он положил газету, вполне довольный собой.

- Ну, так чем мы сегодня займемся?

- Нужно вызвать твоего частного сыщика и найти тренера для жеребенка. Я привезу наши паспорта и кое-что из одежды, а ты пока останешься здесь.

На удивление, Малкольм не возражал, только попросил меня не задерживаться надолго. Он задумчиво разглядывал подсохшую ссадину на моем правом бедре и кровоподтек вокруг нее, успевший уже посинеть.

- Небольшая проблема, - сказал Малкольм. - У меня нет с собой телефона этого сыщика.

- Мы можем нанять кого-нибудь другого. В справочнике должны быть такие объявления.

- Твоя мать наверняка знает его телефон. Да, у Джойси он, конечно, остался.

- Откуда ей его знать?

Малкольм беззаботно пояснил:

- Она нанимала этого парня, чтобы выследить меня и Алисию.

А я-то думал, что мои родители уже ничем не смогут меня удивить!

- Когда адвокат посоветовал мне следить за Мойрой, Джойси свела меня с этим сыщиком. В конце концов, он неплохо сделал свое дело тогда, много лет назад, со мной и Алисией. Даже слишком хорошо, если подумать, черт бы его побрал! Так что звони Джойси, Ян, и узнавай его номер.

Ошеломленный, я только и мог, что сделать, как он сказал.

- Дорогой! - пронзительно закричала моя мать в трубку. - Где твой отец?

- Не знаю, - ответил я.

- Дорогой, ты знаешь, что твой чертов отец сделал?!!

- Нет… что?

- Он отдал состояние, дорогой, - буквально сотни тысяч! - какой-то никудышней мелкой съемочной группе на постановку идиотского фильма о каких-то головастиках или что-то в этом роде. Какой-то мерзкий идиот позвонил мне, чтобы узнать, где Малкольм, потому что, видите ли, он отвалил им даже больше, чем они просили… Я тебя умоляю!!! Я знаю, что ты не разговариваешь с Малкольмом, но ты должен сделать что-нибудь, чтобы остановить его!

- Но… это его деньги.

- Дорогой, не будь таким наивным! Кому-то предстоит получить их в наследство, и, если только ты проглотишь свою чертову гордость, о чем я не устаю тебе повторять, эти деньги могут стать твоими! Если ты не оставишь свое ослиное упрямство и не прекратишь эту проклятую ссору, Малкольм оставит все кошмарному выводку Алисии. Я не переживу, если эта ведьма снова будет злорадствовать… Так что помирись с Малкольмом немедленно!!! И прекрати его сумасбродства!

- Успокойся, - сказал я. - Я уже.

- Что?!

- Уже помирился с ним.

- Слава Богу, наконец-то!!! - снова завопила моя маменька. - Но, дорогой, чего же ты тогда ждешь? Скорее отыщи его и не дай ему пустить на ветер твое наследство!

Дом Малкольма очень изменился за те три года, пока здесь хозяйничала Мойра.

Этот дом в викторианском стиле иногда называли просто «Квантум», из-за латинской надписи на арке входной двери: «QUANTUM IN ME FUIT». Это означало что-то вроде «Делаю лучшее, на что способен».

Я шел туда, вспоминая уют и порядок, которые оставила Куши, и не веря до конца, что все могло измениться. Хотя кому, как не мне, было знать, что каждая следующая жена Малкольма, и Куши в том числе, делали «лучшее, на что способны», чтобы искоренить все, напоминающее о предшественнице. Выйдя замуж за Малкольма, каждая из них переселялась в этот дом. И Малкольм, как я теперь понимаю, позволял им делать все что угодно с внутренней отделкой и обстановкой.