Дик Фрэнсис - 1988, На полголовы впереди

- Ну как? - спросил он, нагнувшись и глядя вместе со мной в зеркало.

- Поразительно!

И очень легко, подумал я. Все это я смогу сам делать в машине, когда захочу.

- Вам идет, - сказал Робби. Он опустился рядом со мной на колени, обнял меня за плечи, слегка прижал к себе и недвусмысленно заглянул в глаза.

- Нет, - сказал я спокойно. - Мне нравятся девушки.

Он не обиделся:

- А ничего другого не пробовали?

- Нет, дорогой мой, это просто не для меня, - ответил я. Он засмеялся и убрал руку:

- Ну, неважно. Попытка - не пытка.

Мы выпили пива, и он показал мне, как расчесать и наклеить густые пиратские усы, а для полноты картины протянул мне очки в широкой оправе. При виде незнакомца, смотревшего на меня из зеркала, я сказал:

- Никогда не думал, что так легко выдать себя за кого-то другого.

- Конечно. Все, что нужно, - это немного нахальства.

И он был прав. Я купил себе щипцы для завивки, но целую неделю возил их с собой в машине, прежде чем, набравшись храбрости, остановился на обочине по пути на Ньюмаркетский ипподром и впервые ими воспользовался. За три года, прошедшие с тех пор, я делал это десятки раз без всяких колебаний, а на обратном пути причесывался по-старому и размачивал завивку.

Воскресенья я обычно проводил в двух своих больших светлых комнатах на втором этаже (молодой адвокат жил надо мной, а сестры внизу): спал, читал, занимался домашними делами. Некоторое время назад я около года проводил воскресенья с дочерью одного из членов клуба «Хоббс-сандвич», однако для нас обоих это было скорее быстротечным взаимным удовольствием, чем подлинной страстью, и в конце концов она перестала со мной встречаться и вышла за кого-то замуж. Я полагают, что когда-нибудь тоже женюсь, знал, что рано или поздно этого захочу, но считал, что до тридцати спешить некуда.

В воскресное утро после встречи с генералом в клубе я начал думать, что взять с собой в Канаду. Он сказал, что я должен стать тем, кем так старался не быть - богатым молодым бездельником, который проводит время исключительно в развлечениях.

- Все, что от вас требуется, - это говорить с пассажирами о лошадях и держать ухо востро.

- Хорошо, - сказал я.

- Вы должны выглядеть естественно.

- Да, понял.

- Знаете, я несколько раз замечал вас на скачках. Вы выглядели то биржевым маклером, то неотесанным провинциалом. Миллингтон говорит, что часто не может вас обнаружить, хоть и знает, что вы там.

- Я думаю, у меня теперь есть кое-какой опыт, но я ничего особенного не делаю. Меняю прическу, одежду, немного сутулюсь.

- Получается неплохо, - сказал он. - А теперь станьте тем, кого ожидает увидеть Филмер.

Разглядывая разнообразные пиджаки, висящие у меня в гардеробе, я подумал - дело не столько в том, кого ожидает увидеть Филмер, сколько в том, чтобы этого хватило на все десять дней поездки. Локоны, например, не годятся: под дождем от них ничего не остается. Накладные усы тоже не годятся: они могут отклеиться. Не годятся и очки: их можно забыть надеть. Я должен выглядеть, в сущности, таким, каким создала меня природа, и при этом по возможности незаметным - никаким. Из всех своих вещей я отобрал самые дорогие и меньше всего ношенные и решил, что надо будет купить новые рубашки, туфли и кашемировый свитер.

В понедельник утром я, как и было велено, позвонил Миллингтону и застал его в обычном состоянии раздражения. Да, он слышал о поезде. Он был против того, чтобы я ехал: служба безопасности (то есть генерал) должна была послать хорошо обученного оперативника, лучше всего - бывшего полицейского. Например, его. Кого-то, кто знаком с техникой слежки, на кого можно положиться и не бояться, что он по незнанию и неловкости уничтожит какие-нибудь важные вещественные доказательства.

Я слушал молча, не перебивая, и так долго, что под конец он резко спросил:

- Вы слушаете?

- Да, - ответил я.

- Я хочу видеть вас, лучше всего сегодня же утром, попозже. Ваш билет на самолет будет у меня. Надеюсь, паспорт у вас не просрочен?

Мы договорились встретиться там, где часто встречались раньше, - в довольно неплохом маленьком баре-закусочной рядом с вокзалом Виктория. Это было удобно и для Миллингтона, который жил километрах в трех оттуда к юго-западу, за мостом Баттерси, и для меня: надо было проехать всего несколько станций на метро.

Я приехал на десять минут раньше, чем было назначено, и обнаружил, что Миллингтон уже сидит за столиком. Перед ним была кружка с каким-то бурым пойлом и несколько пирожков с колбасным фаршем. Я взял поднос, подошел к стойке самообслуживания и, открыв стеклянную дверцу, взял ломоть ватрушки. Мне всегда нравилась эта система со стеклянными дверцами: благодаря им можно надеяться, что на ваш пирог успели чихнуть не все посетители по очереди, а всего лишь один-два повара да кто-нибудь из девушек на раздаче.