Дик Фрэнсис - 1994, Дикие лошади

- Входите, - сказал он, делая широкий гостеприимный жест.

- Пойдемте погуляем. Он пожал плечами.

- Если вам так хочется.

Он вышел из дома, а Люси, не знавшая, что и подумать, осталась стоять на пороге. Джексон окинул взглядом двух молодых людей, сидящих в моей машине, и спросил:

- Друзья?

- Шофер и телохранитель, - ответил я. - Кинокомпания настояла.

- О…

Мы пересекли двор и дошли до ворот высотой в пять перекладин, которые неделю назад подпирал глухой Уэллс-старший.

- Люси проделала хорошую работу, - произнес я. - Она рассказала вам?

- Ей нравится беседовать с Нэшем Рурком.

- Они подружились, - согласился я.

- Я велел ей быть осторожнее. Я улыбнулся.

- Вы хорошо научили ее. - И подумал: «Слишком хорошо». Потом спросил: - Она упоминала о фотографии?

Он посмотрел на меня так, словно не знал, что ему ответить: «да» или «нет», но наконец сказал:

- О какой фотографии?

- Об этой. - Я достал ее из кармана и протянул ему. Он коротко взглянул на лицевую сторону, потом на обратную и без выражения посмотрел мне в глаза.

- Люси говорит, что надпись на обратной стороне сделана вашей рукой, - заметил я, забирая из его рук снимок.

- Что из этого?

- Я не полицейский, - сказал я, - и не привез с собой орудия пыток.

Он засмеялся, но общая осторожность, проявлявшаяся в нем на прошлой неделе, перешла во вполне определенную подозрительность.

- На прошлой неделе, - напомнил я, - вы сказали мне, что никто не знает, почему умерла Соня.

- Это так. - Его синие глаза, как обычно, лучились невинностью.

Я покачал головой.

- Все, кто на этом фото, - произнес я, - знают, почему умерла Соня.

Он застыл в неподвижности, но потом выдавил улыбку и придал лицу насмешливое выражение.

- Соня есть на этом фото. Ваши слова - бессмыслица.

- Соня знала, - возразил я.

- Вы хотите сказать, что она убила себя? - Судя по его виду, он почти надеялся, что я именно так и думаю.

- На самом деле нет. Она не намеревалась умирать. Никто не намеревался убить ее. Она умерла случайно.

- Вы не знаете об этом абсолютно ничего.

Я знал об этом слишком много. Я не хотел причинять никому вреда и не хотел, чтобы меня убили, но смерть Пола Паннира нельзя было просто проигнорировать, и пока убийца гуляет на свободе, я вынужден буду носить дельта-гипс.

- Вы все выглядите на этой фотографии такими молодыми, - сказал я. - Золотая девочка, золотые мальчики, все улыбаются, у всех впереди светлая жизнь. Вы все тогда были детьми, как вы говорили мне. Вы все играли в жизнь, все было игрой. - Я назвал по именам легкомысленную «банду» на снимке. - Это вы и Соня и ваш младший брат Ридли. Это Пол Паннир, племянник кузнеца. Это Родди Висборо, сын сестры Сони, то есть Соня была его тетей. А это ваш жокей П. Фальмут, известный под кличкой Свин. - Я сделал паузу. - Вы были самым старшим - вам двадцать два или двадцать три года. Ридли, Полу, Родди и Свину было восемнадцать, девятнадцать или двадцать лет, когда умерла Соня, а ей был только двадцать один год.

Джексон Уэллс спросил без выражения:

- Откуда вы узнали?

- Из сообщений газет. И из простых расчетов. Это почти не имеет значения. А имеет значение только то, что все вы были еще юны… и вам, как многим людям в ваши годы, казалось, что юность вечна, что осторожность - это для стариков, а ответственность - глупое слово. Вы поехали в Йорк, а остальные затеяли игру… И я думаю, что вся «банда», исключая вас, была там, когда Соня умерла.

- Нет, - резко сказал он. - «Банда» тут ни при чем. Вы имеете в виду, что затевалось насилие? Этого не было.

- Я знаю. Вскрытие показало, что в половые сношения перед смертью она не вступала. Все газеты указывали на это.

- И что же?

Я осторожно произнес:

- Я полагаю, что один из этих парней каким-то образом задушил ее, не намереваясь причинить ей вред, и все они были так испуганы, что попытались представить это самоубийством и повесили ее. А потом они просто… убежали.

- Нет, - одними губами вымолвил Джексон.

- Я думаю, - продолжал я, - что сначала вы действительно не знали, что произошло. Когда вы говорили с полицией, когда вас пытались заставить сознаться, вы спокойно отрицали все их обвинения, потому что были невиновны. Вы действительно не знали в тот момент, повесилась ли она сама или нет, хотя вы знали - и сказали, - что это было не в ее духе. Я полагаю, что некоторое время это все действительно оставалось для вас загадкой, но все же очевидно, что вы не были психически сломлены происшедшим. Ни один из газетных репортажей - а я уже прочел их немало - не сообщает об убитом горем молодом муже.