Герхард Шерфлинг - Западня на сцене

— А если, предположим, провод «пропадет» прежде, чем труп будет найден, — начал рассуждать вслух Маркус, — никакому судмедэксперту не установить точной причины смерти… — Он огляделся по сторонам. — Нет ли у кого-нибудь случайно отвертки с контрольной лампочкой?

— Есть у нас такая, есть! — довольная возможностью услужить воскликнула пожилая женщина, убиравшая мужские гримерные и душевые. — У нас всякий инструмент есть! Вон там, в верхнем ящике тумбочки!

Никто и не заметил, когда она появилась, испуганная громким криком Маркуса. Обычно от нее и слова не услышишь, а тут такой шквал!

— Замечательно! — Маркус достал из ящика изолированный инструмент и постучал блестящим лезвием по батарее смесителя.

Лампочка, несколько раз мигнув, зажглась.

— Что в-все эт-то оз-на-ча-ет? — Вондри был потрясен и раздавлен. Его лицо, только что бледное, как мел, налилось кровью. — Неужели… кто-то… хотел… убить меня?

— Именно так, — подтвердил Маркус. — После того, как не удалась ваша афера с портфелями… Вы ведь были в театре и видели Вечорека?..

— Не был и не видел — сколько раз вам повторять?

Маркус презрительно махнул рукой.

— Возвращайтесь в вашу уборную и оставайтесь там до нашего прихода. Вас проводят. И, прошу вас, без глупостей!

— А теперь что? — спросил Краус, когда они остались вдвоем.

— Для начала обезвредим эту штуковину. В мастерской электриков, той, что сразу за сценой, полно разных кусачек. Принесите одни сюда.

Лейтенант вернулся буквально через минуту и перекусил ими провод у самой стены. После чего Маркус засунул короткий конец провода обратно в вытяжку.

— Для нашего фотографа, — объяснил он.

Затем они проинформировали о случившемся Штегемана, у которого был чертеж здания театра. Ему предстояло выяснить, где находится источник электрозападни.

А Вестхаузена нет как нет. В столовой стало потише, даже самые стойкие несколько подустали.

— Пошли в репетиторскую, — предложил Маркус, повесив аппарат «уоки-токи» через плечо. — Вообще-то я курю довольно редко, но сейчас от сигареты не откажусь. — Он повернулся, чтобы пойти, но с места сдвинуться не смог — с такой силой Краус сжал его локоть.

— Вы в своем уме?

— Да вы посмотрите вон туда! — У долговязого лейтенанта было лицо атеиста, узревшего сатану собственной персоной.

Метрах в пяти, у гримерной Мерца, стоял Вестхаузен и с нескрываемым любопытством глядел в их сторону. Он как бы изменился внешне: ни тени испуга на лице, глаза спокойные, сосредоточенные.

— Где вы были? Мы вас искали!

— Зачем я вам понадобился?

— А вы не знаете?

Ассистент режиссера безмолвно развел руками.

— Тогда идите сюда, мы вам объясним.

Эти несколько шагов Вестхаузен проделал на ватных ногах, он словно вдруг ходить разучился. Лоб его покрылся испариной, и дышал он тяжело.

— Сюда! Вот сюда!

Маркус придержал дверь туалета, пропуская Вестхаузена, а потом прошел перед ним в душевую.

— А теперь смотрите, — повысил он голос.

Ассистент режиссера, весь поникший, долго, мучительно долго поднимал голову. Его глаза обратились в сторону левого душа — и тут он оцепенел.

— Просчитались вы, господин Вестхаузен! В самый последний момент нам удалось предупредить господина Вондри — он цел и невредим!

— Нет, нет! — Не просто крик, но рычанье смертельно раненного зверя вырвалось из груди Вестхаузена. Боль и разочарование оказались сильнее инстинкта самосохранения. И вдруг Вестхаузен молнией бросился мимо Маркуса к душу и обеими руками схватился за трубу. Было просто страшно смотреть, как конвульсивно дергалось его тело в ожидании смертельного удара.

— Ток мы, разумеется, отключили, — отчетливо проговорил Маркус. — Пожалуйста, следуйте за нами!

Семь утра… Маркус сидел на краю кровати, уставившись на телефонный аппарат. По гардинам на окне скользнули огни фар машины, свернувшей на привокзальную площадь.

«Телефон двадцать семь четырнадцать, — сверившись по телефонной книге, сказала девушка-администратор, когда он с полчаса назад вернулся в гостиницу. — И еще наберите ноль для выхода в город».

Подождав немного, он снял трубку и набрал номер.

Клаудиа ответила почти сразу.

— Это я, Кристиан, — сказал он.

— Слышу.

— Я не слишком рано?

— Нет, что ты. Гитти уже давно подняла меня!

— Так вот: Вестхаузен во всем признался.

Клаудиа долго молчала. А когда заговорила вновь, голос ее прозвучал глухо и подавленно.