Анна Грин - Кто убийца?

Вы хотите, чтобы я доказал вам правоту своих слов? Дело в том, что несчастная оставила письменное признание, в котором она взваливает вину на особу, по-видимому, ни в чем не повинную. Но признание это было подложное — у меня есть тому доказательства: во-первых, бумага, на которой оно было написано, не могла быть добыта Джен в том доме, где она жила; во-вторых, письмо было написано полуграмотно, а между тем Джен за последнее время выучилась писать очень хорошо у хозяйки дома, где она жила; в-третьих, содержание этого письма совсем не соответствовало тому, что говорила сама девушка при жизни.

Теперь, если мы вспомним, что это подложное письмо было, очевидно, прислано девушке особой, хорошо знакомой со всеми привычками и образом жизни семьи Левенворт, и вложено вместе с порошком в другое письмо, в котором говорилось, как Джен должна поступить с тем и другим, то к какому же заключению мы придем? Что человек, приславший яд и эту подложную записку, которая должна была навлечь подозрение на невинного, рассчитывал запутать следы, по которым мы шли, и вместе с тем отправить на тот свет особу, которая могла навредить ему своими показаниями. Мертвые, как вы знаете, не говорят.

Он помолчал, словно погруженный в раздумья.

– Но кто же это был? — спрашиваете вы меня. Это-то и есть тайна, и раскрытие ее принесет мне большие деньги и славу. Но пусть это будет тайной для других, вам же я открою все. Мне трудно удержаться, чтобы не похвастаться перед вами, Смит, мой друг. Убийца мистера Левенворта… Впрочем, газеты уже довольно обсуждали это. Разве они не называли преступницей прелестную, очаровательную молодую девушку? Да, да, газеты правы, это действительно очаровательная девушка — но которая? Вот вопрос.

Со времени смерти Джен многие уверяли, что она-то и была убийцей. Другие утверждали, что это племянница, которая не могла претендовать на наследование дядюшкиного состояния. И действительно, это было уже более вероятным предположением. В настоящее время она находится в ужасном положении; если хотите, я расскажу, какие улики имеются против нее.

Во-первых, установлено точно, что платок с ее инициалами, запачканный пороховой копотью, был найден на месте убийства, хотя она и уверяла, что не заходила в эту комнату целых двадцать четыре часа до обнаружения преступления. Во-вторых, она, видимо, испугалась, когда ей предъявили эту улику, и старалась отвлечь всеобщее внимание от себя разными отговорками и разговорами о посторонних вещах. В-третьих, она уничтожила письмо, которое, очевидно, имело какую-то связь с этим преступлением. И, в-четвертых, ключ от библиотеки был найден у нее.

Кроме того, клочки письма, которое уничтожила барышня, были потом найдены, и оказалось, что письмо это написано неким господином, — назовем его X., — который упрекал в чем-то одну из племянниц мистера Левенворта. Затем дальнейшее расследование показало, что семейство Левенвортов тяготила какая-то тайна. Никто вообще — старик же Левенворт в особенности — не знал, что год назад на курорте Р. одна из племянниц обвенчалась с господином X. Одним словом, неизвестный, который жаловался в письме старику на обращение с ним одной из его племянниц, был на самом деле ее мужем. Кроме того, этот же господин под вымышленным именем заходил накануне смерти старика в дом и спрашивал мисс Элеонору.

Элеонора Левенворт, как видите, погибла безвозвратно, если только не будет доказано следующее: что платок, ключ и письмо побывали после смерти Левенворта в других руках и что, кроме нее, был еще некто, кто еще больше, чем она, жаждал смерти старика.

Смит, дорогой мой, я изучил оба эти предположения самым тщательным образом и пришел в конце концов к тому убеждению, что не Элеонора, но другая женщина, такая же очаровательная и прелестная, как она, замешана в это дело, — одним словом, что убийцей старика Левенворта является его наследница, прелестная Мэри Левенворт, которая убила также, косвенно, и Джен.

Он произнес эту тираду с таким торжествующим видом и так убедительно, что я невольно содрогнулся, хотя и знал наперед, что он скажет. Мне показалось, что движение, которое я сделал при этом, вызвало словно некий слабый отголосок, затем послышался чей-то сдавленный крик, но когда я огляделся по сторонам, то ничего не увидел, кроме тех же мрачных стен.

– Вы, конечно, поражены, — продолжал Грайс, — и я не удивляюсь этому, поскольку взоры всех были устремлены только на Элеонору. Но я единственный сумел найти истинную виновницу преступления. Вы качаете головой (я и не думал этого делать), вы не верите мне и полагаете, что я ошибаюсь. Нет, Грайс не может ошибаться, он целый месяц занимался расследованием не покладая рук. Вы так же наивны, как и сама Мэри Левенворт, которая, должно быть, сочтя, что я совершенно ничего не понимаю, даже предложила мне награду за поимку убийцы. Но вы, похоже, все еще не доверяете мне и требуете новых доказательств!