Анна Грин - Кто убийца?

– На мой взгляд, да, — ответил дворецкий, немного подумав.

– Племянницы Левенворта были в хороших отношениях со своим дядей?

– Да, конечно.

– А как они относились друг к другу?

– Прекрасно, насколько мне известно; впрочем, я не имею права судить об этом.

– Насколько вам известно? Значит, вы допускаете, что могло быть иначе?

Томас с минуту колебался, потом решительно заявил:

– Нет, я уверен, что не ошибаюсь.

Присяжному, по-видимому, очень понравилась такая сдержанность дворецкого, который не считал себя вправе судить об отношениях господ между собой. Он с довольным видом опять уселся на свое место и знаком дал понять, что у него больше нет вопросов к допрашиваемому. Тогда маленький нервный человечек тотчас вскочил со своего места и спросил:

– В котором часу вы сегодня открыли двери в доме?

– Около шести.

– Мог ли кто-нибудь после этого выйти из дома, не будучи вами замеченным?

Томас при этом вопросе с видимым беспокойством оглянулся на слуг, толпившихся в углу комнаты, но тотчас ответил решительно:

– Нет, не думаю, что кто-нибудь мог после шести часов выйти из дома так, чтобы я или кухарка не заметили этого. Ведь нельзя же среди бела дня выскочить на улицу прямо со второго этажа — для начала надо спуститься по лестнице. К тому же наружная дверь закрывается с таким треском, что это слышно во всем доме, а кто захотел бы выйти через черный ход и сад, тот непременно прошел бы мимо кухни, и кухарка увидела бы его.

Эти слова, видимо, произвели на всех присутствующих должное впечатление. Дом был найден утром запертым на все запоры, а после этого никто из него не выходил, следовательно, убийцу надо было искать в доме.

Присяжный, задавший последний вопрос, огляделся вокруг с видом полного удовлетворения и, не желая, очевидно, свести на нет произведенный эффект, молча уселся на свое место, отказавшись от дальнейших расспросов.

Так как, по-видимому, никто больше не собирался допрашивать дворецкого, то последний, судя по всему, начал терять терпение и спросил:

– Желают ли господа задать мне еще какой-нибудь вопрос?

Никто на этот призыв не отозвался, и дворецкий с облегчением вздохнул и поспешно направился к прислуге, явно обрадованный тем, что наконец-то тяжелое испытание завершилось. Это невольно бросилось мне в глаза, но у меня не было времени поразмыслить над этим, поскольку начался допрос моего нового знакомого — мистера Харвелла, секретаря, который был правой рукой покойного.

Харвелл выступил вперед с видом человека, который сознает, что от его слов зависят жизнь и смерть других людей. Его внешнее спокойствие и достоинство, с которым он держался, произвели на всех самое выгодное впечатление, и даже мне он показался уже не таким антипатичным, как поначалу. Его внешность не говорила ни против него, ни в его пользу: это был один из тех ничем не примечательных мужчин с гладко зачесанными волосами, которые встречаются на каждом шагу. В своей жизни этот человек испытал, по-видимому, больше горя, чем радости, и был лучше знаком с мрачными, нежели со светлыми сторонами жизни.

Коронер немедленно приступил к допросу:

– Ваше имя?

– Джеймс Трумен Харвелл.

– Каков род ваших занятий?

– Последние восемь месяцев я служил личным секретарем покойного мистера Левенворта.

– Вы, кажется, последний, кто видел его живым?

При этом вопросе молодой человек высокомерно поднял голову и проговорил:

– Ни в коем случае! Вы, вероятно, путаете меня с человеком, который убил мистера Левенворта?

Подобное заявление походило скорее на шутку дурного тона, и попытка отнестись таким образом к расследованию трагического происшествия произвела на присутствовавших в комнате самое тягостное впечатление; общее настроение тотчас изменилось не в пользу допрашиваемого. По-видимому, он и сам это почувствовал, но, несмотря ни на что, еще выше поднял голову.

– Я хотел спросить, — уточнил коронер, возмущенный подобным ответом, — были ли вы последним, кто видел мистера Левенворта, перед тем как он был убит?

Секретарь скрестил руки на груди. Я не мог понять, хочет ли он этим движением скрыть охватившую его дрожь или только пытается выиграть время, чтобы собраться с мыслями.

– Я не могу дать вам на это однозначного ответа, — проговорил он наконец серьезно. — По всей вероятности, я последний видел его живым, хотя, когда живешь в таком большом доме, трудно утверждать это с полной уверенностью.