Анна Грин - Кто убийца?

Затем взор мой невольно обратился на серьезное, сосредоточенное лицо коронера, на присяжных, на группку испуганных слуг, толпившихся в одном из углов комнаты, и, наконец, на бледного репортера, скромно сидевшего в углу и с деловитой поспешностью заносившего что-то в свою книжечку.

Коронера Хэммонда я знал и раньше: он славился тонкой наблюдательностью и необыкновенно серьезным и честным отношением к своей работе. Что касается присяжных, то они, в общем, ничем не отличались от обыкновенных смертных. Все они, по-видимому, относились к делу довольно безучастно и думали только о том, как бы поскорее исполнить свои обязанности и вернуться к оставленным делам; только один из них в полной мере интересовался следствием и старался вникнуть во все подробности дела.

Первым допрашивали врача, который был призван домашними, как только убийство открылось. Он давал показания главным образом по поводу раны, вызвавшей смерть старика Левенворта. Явившись в дом убитого, он нашел его на постели в одной из комнат второго этажа, куда его, очевидно, перенесли из соседней комнаты несколько часов спустя после смерти. Рана была нанесена только одна — в голову, других повреждений на теле покойного найдено не было.

Врач извлек пулю из раны и передал ее присяжным для изучения. Пробив затылочную часть черепа, она проникла прямо в мозг и вызвала моментальную смерть. Внешний вид раны, а также повреждение черепа ясно указывали на то, что о самоубийстве здесь не идет и речи; судя по состоянию волос, окружавших рану, можно было также с уверенностью сказать, что выстрел был произведен с расстояния в три или четыре шага. Направление, которое приняла пуля, пройдя через кости черепа, говорило о том, что в момент выстрела покойный сидел за столом, наклонив голову вперед.

На вопрос о том, каково было здоровье Левенворта в день его смерти и накануне, врач сообщил, что, судя по внешнему виду, он был совершенно здоров и должен был чувствовать себя прекрасно. Револьвера, из которого был сделан выстрел, нигде не могли найти: его не было ни в той комнате, где произошло убийство, ни в соседних с ней. По предположению врача, покойный должен был знать преступника очень хорошо: старик даже не поднял головы при шуме его шагов, из чего можно было заключить, что убийца пользовался свободным доступом в его кабинет.

Когда врач закончил давать показания, коронер взял пулю, внимательно осмотрел ее еще раз, потом что-то написал на клочке бумаги, подозвал полицейского и передал ему записку, шепнув на ухо несколько слов. Тот кивнул и молча вышел из комнаты.

Коронер надел пенсне и, взглянув на лежавший перед ним список, произнес громким голосом:

– Дворецкий здесь?

Толпа слуг пришла в движение, и на середину комнаты вышел пожилой ирландец. Взглянув на его серьезное лицо, на холеные бакенбарды, на его почтительные, но вместе с тем полные достоинства манеры, я тотчас решил про себя, что это, наверно, образцовый слуга, но мне подумалось также, что он может оказаться и бесценным свидетелем, от которого будет толк. И действительно, вскоре я понял, что не ошибся.

Коронер, на которого дворецкий, как, впрочем, и на всех остальных, произвел самое благоприятное впечатление, спросил:

– Вас зовут Томас Догерти?

– Да, меня так зовут.

– Давно ли вы служите дворецким в этом доме?

– Почти два года.

– Вы первый узнали, что ваш господин убит?

– Да, мы с мистером Харвеллом.

– Кто это — мистер Харвелл?

– Это личный секретарь нашего покойного господина.

– В котором часу это было?

– В восемь часов утра.

– Где вы нашли покойного?

– В библиотеке, которая находится рядом со спальней. Мы удивились, что хозяин не вышел к завтраку, как обычно, и взломали дверь.

– Значит, она была заперта?

– Да.

– Изнутри?

– Не могу вам сказать, поскольку ключа в замке не было.

– Где лежал мистер Левенворт, когда вы его обнаружили?

– Он не лежал, а сидел за столом, что стоит посередине комнаты, — спиной к спальне, наклонившись вперед и опустив голову на руки.

– Как он был одет?

– На нем была та же одежда, в которой он ужинал накануне.

– Не заметили ли вы в комнате чего-нибудь, что могло бы навести на мысль о происходившей там борьбе?

– Нет, ничего.

– Имеете ли вы основания подозревать, что убийство совершено с целью ограбления?

– Нет, часы хозяина и его портмоне остались не тронуты.