Анна Грин: Кто убийца?

– Ужасный случай, — повторил я.

– Пойдемте, — вдруг сказал он и внимательно посмотрел на одну из моих запонок.

Грайс пошел вперед, но на верхней площадке лестницы остановился и вновь обратился ко мне:

– Послушайте, мистер Рэймонд, я вообще не большой любитель распространяться о тайнах своего ремесла, но в данном случае чрезвычайно важно с самого начала напасть на верный след. Мы имеем дело не с простым убийцей, а с человеком почти гениальным. Порой случается, что там, где опытный, до тонкостей изучивший свое дело человек блуждает в потемках, — лицо постороннее, действующее без всякой предвзятости, сразу же нападает на верный след. Если с вами произойдет нечто подобное, вспомните обо мне. Не говорите об этом ни с кем другим, а обращайтесь напрямую ко мне, потому что преступление это из ряда вон выходящее. А теперь следуйте за мной.

– А как же дамы?

– Они удалились в одну из комнат на верхнем этаже. Конечно, горе их очень велико, но, как я слышал, они в данном случае проявили немало самообладания.

Грайс подошел к одной из дверей, открыл ее и сделал знак, чтобы я следовал за ним. Когда мои глаза привыкли к темноте, я понял, что мы находимся в библиотеке.

– Вот где его убили, — сказал сыщик, дотронувшись рукой до письменного стола, стоявшего посреди комнаты вместе с придвинутым к нему креслом. — Вы видите, что стол находится как раз напротив двери. — Заметив это, он подошел к проему, ведущему в узкий коридор, в конце которого находилась спальня. — Так как покойник был найден сидящим в кресле, спиной к двери, то очевидно, что убийца вошел именно через нее и встал где-то здесь. — Сыщик указал место на ковре, в шаге от двери.

– Но… — начал было я.

– Здесь нет никаких «но», — прервал он меня, — я внимательно исследовал и обдумал все это. — И, не пускаясь в дальнейшие рассуждения, он развернулся и направился к уже упомянутому узкому коридорчику. — Вот здесь стоят бутылки с вином, — продолжил он, когда мы вошли в спальню Левенворта, — здесь платяной шкаф, здесь умывальник.

Мы подошли к постели, скрытой тяжелым пологом, и, когда Грайс отдернул его, нашим взорам представилось бледное спокойное лицо, так мало походившее на лицо покойника, что я не мог удержать возглас удивления.

– Смерть наступила так быстро, что не вызвала ни малейшего изменения в выражении лица, — пояснил мой спутник, приподнимая голову убитого и показывая рану на затылке. — Всего лишь маленькая дырочка, но ее достаточно, чтобы отправить человека на тот свет, прежде чем он успеет что-либо сообразить. Врач легко может доказать, что в данном случае о самоубийстве не идет и речи.

Я невольно отшатнулся, и при этом мой взгляд упал на дверь, что вела в коридор и находилась как раз напротив меня. Не считая того коридорчика, по которому мы проникли в спальню, это был единственный выход из библиотеки. «Может быть, убийца воспользовался именно этой дверью», — промелькнуло у меня в голове.

От Грайса не укрылся мой взгляд, брошенный на дверь, и, хотя в ту минуту его, казалось, занимал подсвечник, он поспешил пояснить:

– Эта дверь была заперта изнутри, так что вряд ли убийца мог пройти через нее.

– Кого вы подозреваете? — спросил я.

Он внимательно посмотрел на кольцо у меня на пальце и затем ответил:

– Всех и никого в частности. Мое дело не подозревать, а найти виновного.

С этими словами он опустил полог, и мы вышли из комнаты.

Поскольку коронер уже начал следствие, на котором я теперь непременно хотел присутствовать, то я попросил Грайса передать дамам, что я явился сюда вместо мистера Виллея и готов оказать им всяческое содействие. Затем я направился в комнату, где собрались все те, кто должен был принимать участие в дознании.

Печальные обстоятельства, заставившие нас собраться в этом месте, резко контрастировали с окружающей обстановкой. Сам дом с его роскошной мебелью скорее походил на дворец, а разбросанные повсюду безделушки свидетельствовали о том, что еще накануне комната, в которой мы находились, служила мирным местопребыванием дружной семьи.

Мое внимание привлек портрет, висевший на стене прямо напротив меня; эта прелестная картина наполняла душу каким-то непередаваемым очарованием. На ней была изображена девушка в костюме времен Директории, [2] Директория — верховный орган исполнительной власти во Франции в 1795 — 1799 гг. она шла по лесной тропинке и с лукавой и милой улыбкой на лице оглядывалась назад, как будто кто-то нагонял ее. Если бы не ее костюм и прическа, я подумал бы, что это портрет одной из дам, живших в доме.