Эмиль Габорио - Преступление в Орсивале

Мысль о столь блестящей перспективе обрадовала и совершенно утешила его. Он уже собирался уйти, как вдруг его взгляд упал на кипы бумаг, заполнявших секретер. А вдруг там осталась какая-нибудь бумажонка, способная замутить кристальную чистоту памяти о нем?

Торопливо, не глядя, не разбирая, граф перегрузил содержимое ящиков в камин и поджег всю эту груду. С чувством законной гордости он смотрел, как горят любовные записочки, деловые письма, копии векселей, дворянские грамоты и купчие на земли. Сгорело его блистательное прошлое!

Последний клочок обратился в пепел, граф вспомнил про судебного исполнителя и сошел вниз.

Должностным лицом, пришедшим к графу, оказался г-н Z, самый светский и учтивый судебный исполнитель, человек остроумный и обладающий прекрасным вкусом, друг многих художников и поэтов, на досуге и сам сочинявший стишки. Он уже описал в конюшне восемь лошадей со всей их упряжью и сбруей — седлами, уздечками, мундштуками, попонами, а в каретном сарае пять экипажей и принадлежности к ним — откидные верхи, запасные хомуты и дышла, как вдруг увидел во дворе графа.

— Господин граф, я не слишком торопился, — поздоровавшись, сообщил он, — может быть, вы пожелаете приостановить иски. Сумма, конечно, огромная, но при вашем состоянии…

— Знайте, сударь, — холодно отвечал де Треморель, — раз вы здесь, значит, меня это устраивает. Мне надоел мой особняк, и больше ноги моей в нем не будет. Так что чувствуйте себя полным хозяином.

И, резко повернувшись, граф удалился.

Крайне разочарованный г-н Z вернулся к своим обязанностям. Он шел из комнаты в комнату, восторгался и налагал печати на позолоченные кубки, полученные на скачках, на коллекции трубок, рыцарские доспехи. Наложил арест на библиотеку, на великолепные шкафы и стоящие в них книги: «Руководство по гиппиатрии [9] Отрасль ветеринарии, лечение лошадей. », «Охота и уженье рыбы», «Мемуары Казановы», «Дуэль и дуэлянты», «Тереза», «Охота с легавой»…

А в это время граф де Треморель, окончательно решивший покончить с собой, шел по бульвару к своей любовнице, которая занимала небольшую квартиру за шесть тысяч неподалеку от церкви св. Магдалины. Чуть меньше года назад Эктор ввел ее в полусвет под именем Дженни Фэнси. На самом-то деле она звалась Пелажи Тапонне и была, как предполагал граф, сводной (и тоже внебрачной) сестрой его камердинера.

Покровительствуемая графом де Треморелем мисс Фэнси благодаря внешности и туалетам имела в парижском полусвете подлинный и шумный успех. Она была далеко не красавица в классическом понимании этого слова, но являла собой великолепный тип «прелестной парижанки» — тип достаточно условный, но тем не менее имеющий великое множество страстных поклонников. У нее были изящные руки совершенной формы, крохотная ножка, превосходные темные волосы, белые кошачьи зубки и сверх того огромные черные глаза, то дерзкие, то томные, ласковые и манящие, — короче, глаза, способные соблазнить стоящего в нише каменного святого. Мисс Фэнси не обладала большим умом, но быстро усвоила непринужденную бойкость речи, свойственную куртизанкам высокого разбора, и к тому же обращала на себя внимание эксцентричными туалетами.

Граф подобрал ее на каких-то низкопробных танцульках, куда заглянул по чистой случайности как раз в тот момент, когда она в дырявых туфельках лихо выделывала рискованные па. И вот она перенеслась из чудовищной бедности в роскошь, какую прежде и представить себе не могла. Еще утром она проснулась на кошмарном одре в меблирашке за двенадцать франков в месяц, а уже вечером укладывалась на палисандровую кровать с атласным пологом. Но эта блистательная перемена, как ни странно, ничуть не удивила ее.

В Париже каждая смазливая девица с надеждой ждет и не таких приключений. Разбогатевшему ремесленнику требуется не менее полутора десятка лет, чтобы научиться носить фрак, зато когда парижанка меняет платьишко за шесть су на бархат и муар, кажется, будто ничего другого она в жизни не носила.

На третий день после переселения мисс Фэнси заставила прислугу ходить по струнке и вовсю гоняла своих портных и шляпниц.

Однако первое головокружение от новых неведомых удовольствий быстро прошло. Очень скоро Дженни, большую часть дня одиноко проводившая в своих роскошных апартаментах, стала скучать. Она охладела к туалетам, поначалу так восхищавшим ее. Радость женщины не полна, если не подкрепляется завистью соперниц. Но соперницы мисс Фэнси обитали в предместье Тампль, почти у самой заставы и не могли завидовать ее великолепию, о котором даже не ведали, а ей было строго-настрого запрещено съездить покрасоваться перед ними и тем самым окончательно втоптать их в грязь. А к чему тогда, скажите, собственный выезд?