Эмиль Габорио - Преступление в Орсивале

— Уверяю вас, очень даже может быть, — отвечал он. — Сейчас граф находится в тюрьме, потом будет предан суду и, по всей видимости, понесет наказание.

Папаша Планта с любопытством смотрел на Дженни. Он ждал взрыва отчаяния, воплей, слез, хотя бы легкого нервического припадка. Ничего подобного.

Фэнси уже не питала к Треморелю ничего, кроме ненависти. Она, которой когда-то нипочем было людское презрение, теперь с трудом несла бремя позора и винила Эктора, совершенно, впрочем, несправедливо, в своем нынешнем падении. Она ненавидела его подло, втайне, как умеют ненавидеть девки: при встрече улыбалась ему в лицо, старалась выманить побольше денег, а втайне призывала на его голову все несчастья.

Поэтому Дженни Фэнси не разразилась слезами, а залилась дурацким смехом.

— Поделом ему! — сказала она. — Не надо было меня бросать. И ей тоже поделом.

— Почему же?

— Неужели непонятно? Зачем она обманывала мужа? Такой был славный человек! Она отбила у меня Эктора. Богатая, замужняя дама! А Эктор — просто негодяй, я всегда это говорила.

— Откровенно говоря, я того же мнения. Человек, который так обошелся с вами, не заслуживает снисхождения.

— Правда?

— Черт возьми! Его поведение вовсе меня не удивляет. Знаете ли, убийство жены — не самое тяжкое из его злодеяний. Он еще попытался свалить свое преступление на неповинного человека.

— Да я от него ничего другого и не ожидала.

— Он обвиняет во всем одного беднягу, который, говорят, совершенно ни при чем, но, по всей видимости, будет приговорен к смертной казни, потому что не может объяснить, где он провел вечер и ночь со среды на четверг.

Лекок произнес эту фразу самым естественным тоном, хотя несколько растягивая слова, чтобы не упустить из виду впечатления, которое она произведет на мисс Фэнси. А впечатление было настолько сильное, что девушка вздрогнула.

— Вы знаете, кто этот человек? — испуганно спросила она.

— В газетах сообщают, что это графский садовник.

— Маленького роста, не правда ли? Тощий, с прямыми черными волосами?

— Совершенно верно.

— И зовут его… Постойте… Его зовут Гепен?

— Ах, так вы его знаете?

Мисс Фэнси колебалась. Ее бил озноб, видно было, что она уже жалеет о своей поспешной откровенности.

— А! — наконец решилась она. — С какой стати скрывать то, что мне известно? Я девушка честная, не то что этот мерзавец Треморель, и не хочу, чтобы ни в чем не повинному бедняге отрубили голову.

— Значит, вам что-то известно?

— Да все, все, как есть, известно. Неделю назад мой дорогой Эктор, который раньше, прямо скажем, видеть меня не желал, прислал мне письмо, в котором назначил свидание в Мелене. Я туда приезжаю, встречаюсь с ним, мы вместе завтракаем. И он начинает рассказывать, что попал в затруднительное положение: его кухарка выходит замуж, но один из слуг до того в нее влюблен, что способен устроить скандал на свадьбе, испортить праздник, а то и устроить чего похуже.

— Так он рассказал вам про свадьбу?

— Вы слушайте. Мой дорогой Эктор не мог придумать, как бы избежать неприятностей, и был этим не на шутку озабочен. Тогда я ему присоветовала услать этого слугу но какому-нибудь делу в день свадьбы. Он подумал и сказал, что это удачная мысль.

«Я знаю, что сделаю, — добавил он. — Не стану предупреждать его загодя, а вечером дам какое-нибудь поручение к тебе и намекну, что оно должно остаться тайной для моей жены. А ты переоденешься горничной, встретишься с ним в кафе на площади Шатле между половиной десятого и половиной одиннадцатого вечера. Чтобы он тебя узнал, сядь за первый столик направо от выхода и положи рядом с собой большой букет цветов. Он отдаст тебе пакет, а ты предложи ему выпить рюмочку, постарайся, по возможности, его напоить и потаскай до утра по городу».

Мисс Фэнси говорила с трудом, запинаясь, подбирая слова; чувствовалось, что она старается припомнить подлинные выражения Тремореля.

— Неужели вы, — перебил Лекок, — поверили в эту басню о ревнивом слуге? Вы же умная женщина!

— Да не то чтобы поверила, а решила, что граф затеял какую-то любовную интрижку и не прочь была ему в этом пособить: я ненавижу его жену, она принесла мне столько горя.

— И вы согласились.

— Да. Все было, как предвидел Эктор. Ровнехонько в десять вечера является этот самый слуга, принимает меня за горняшку, отдает пакет. Я, естественно, угощаю его кружкой пива, он выпивает и предлагает угостить меня; я тоже не отказываюсь. Он славный парень, этот садовник, любезный, вежливый; ей-богу, я провела с ним превосходный вечерок. Он знает кучу историй, одна забавнее другой…