Жорж Сименон: Красный свет

— Сухой мартини с лимонной цедрой, — сказал он, когда бармен повернулся к нему.

— Простой?

— Двойной.

Не задай ему бармен вопрос, он, вероятно, ограничился бы простым. Но, пожалуй, стоит взять двойной: жена вряд ли даст ему снова остановиться.

Стив нерешительно посмотрел на дверь туалета, для очистки совести направился туда и прошел мимо очень смуглого человека, который говорил по телефону, прикрывая трубку рукой. Голос у него был хриплый.

— Да. Повтори ему, что я тебе сказал, и все. Он поймет. Кому я говорю — поймет! Перестань морочить мне голову.

Стиву хотелось бы задержаться и послушать, но мужчина, не прерывая разговора, следил за ним недобрым взглядом.

Он вернулся в бар, двумя глотками осушил стакан, нащупал в кармане мелочь. Промолчит ли Ненси и теперь? Разве недостаточно, что он не может из-за нее задержаться здесь на несколько минут, посмотреть на людей, малость встряхнуться?

Не вошел ли он только что в туннель? А может, находится в нем с самого отъезда из Лонг-Айленда? Он этого не ощущал. И считал себя самым трезвым человеком на земле: во всяком случае, такое мизерное количество спиртного не может на него подействовать.

Почему же тогда он чувствовал себя смущенным, виноватым, когда подошел к машине и распахнул дверцу, не глядя на жену? Она ни о чем не спросила. Опять молчит!

— Уф! Полегчало, — процедил он сквозь зубы и включил мотор.

Ему показалось, что на шоссе стало просторнее, а ритм движения замедлился, и это ощущение было таким явственным, что он обогнал несколько машин, ехавших действительно слишком медленно. Даже «скорая помощь», промчавшаяся навстречу, не насторожила Стива: все его внимание было поглощено возникшими впереди странными огнями, а затем белыми столбиками ограждения.

— Объезд, — спокойно, пожалуй, чересчур невыразительно объявила Ненси.

— Вижу.

— Влево.

Стив покраснел: он чуть было не свернул направо.

— Сколько ни ездим по этой дороге — вечно объезд, — проворчал он. — Неужели нельзя ремонтировать шоссе зимой?

— Под снегом? — все тем же тоном спросила она.

— Ну осенью! Во всяком случае, не тогда, когда на дорогах сорок миллионов автомобилистов.

— Ты проскочил развилку.

— Какую еще развилку?

— Ту, где указатель «К автостраде».

— А как же остальные, те, что позади нас? — съязвил он.

За ними и впрямь шли машины. Правда, их было меньше, чем прежде.

— Не все же едут в Мэн.

— Не беспокойся. В Мэн я тебя доставлю.

Через минуту он торжествовал: они выехали на магистраль.

— Ну, убедилась? А ты мне про указатель!

— Это не дорога номер один.

— Посмотрим.

Сама уверенность жены, спокойствие, с которым она ему отвечала, доводили его до белого каления. Он не унимался:

— Ты же никогда не ошибаешься, так ведь?

Она промолчала, и это еще больше обозлило его.

— Отвечай! Выкладывай, что у тебя на уме.

— А ты не забыл, как мы однажды дали крюк в шестьдесят миль?

— Зато оторвались от основной массы машин.

— Случайно.

— Послушай, Пеней, если хочешь ссориться, говори прямо.

— Вовсе не хочу я ссориться. Просто пытаюсь определить, где мы находимся.

— За рулем я. Сделай одолжение, не вмешивайся.

Она смолкла. Он тоже не узнавал дорогу, на которую они выехали: полотно ее сузилось, покрытие стало хуже, бензоколонки исчезли. В небе опять погромыхивала гроза.

Не спеша Ненси вытянула из перчаточного ящика карту и включила подсветку приборного щитка.

— Мы где-то между Первой и Восемьдесят второй; номера дороги не разобрать, но ведет она к Норчиву.

Ненси пыталась прочесть надпись на указателе, внезапно возникшем из мрака, но опоздала: редкие огни поселка уже остались позади, и теперь машина шла лесом.

— Ты в самом деле не хочешь повернуть назад?

— Нет.

Держа карту на коленях, она закурила сигарету, но ему не предложила.

— Бесишься? — спросил он.

— Я?

— Да, ты. Сознайся, бесишься, и только потому, что я, на свое несчастье, взял в сторону и нам приходится делать объезд в несколько миль… Но, насколько помнится, совсем недавно ты сказала, что времени у нас предостаточно.

— Осторожно!

— В чем дело?

— Ты чуть не въехал на откос.

— Значит, не умею вести машину?

— Я этого не говорила.

И тут, неизвестно почему, его прорвало:

— Может быть, и не говорила, зато я скажу кое-что, и тебе полезно будет раз навсегда запомнить мои слова, милочка.

Самое интересное: он даже не знал, что ей сейчас выложит. Просто подбирал что-нибудь поувесистей, покатегоричней: жену давно пора осадить.