Жорж Сименон - Невиновные

А может быть, она вовсе и не скучала? Она всегда бывала спокойной, старалась как можно меньше общаться с внешним миром, если не считать ее походов в трущобы.

Наверное, у нее была очень напряженная внутренняя жизнь, о которой ее муж мог только догадываться.

– Перед следующим отпуском съездим в Бретань, может, там какое-нибудь местечко понравится нам больше, чем Рива-Белла...

– Как хочешь...

Это не было ни апатией, ни, конечно же, – безразличием. Помимо своей профессиональной деятельности во всем прочем она предоставляла другим заботу о принятии решений. Это относилось даже к выбору кушаний.

– Что вы хотите на обед, мадам?

– Мне все равно... Спросите мужа... В нашей семье он гурман...

Возвратившись в Париж, они вздохнули с облегчением, вновь обретя свою мебель, привычные вещи домашнего обихода. Натали тотчас же принялась пылесосить, чтобы избавиться от набравшейся в комнаты пыли.

Они ужинали в ресторане, в одном из тех маленьких ресторанчиков, которые посещали еще до женитьбы.

Он с трепетом вспоминал тот день, когда она сказала: «Да». Тогда он изумленно смотрел на нее и недоумевал: неужели такая женщина, как она, хочет разделить свою жизнь с таким мужчиной, как он?

Она улыбнулась – он это помнил, – отчего ему стало еще больше не по себе.

Была ли она более зрелой, чем он? Возможно. Рядом с ней он казался себе мальчишкой. Впрочем, наедине с самим собой – тоже. Он вообще казался себе ребенком и даже удивлялся, когда к нему обращались как к взрослому.

Разве само его ремесло не было игрой? Он рисовал эскиз какого-нибудь украшения, как ребенок рисует домик, потом терпеливо воплощал его при помощи таких крошечных инструментов, что они казались игрушечными.

Ему бывало приятно, входя в магазин, видеть на двери свое имя после имени Брассье, потом замечать кое-какие из своих произведений в витринах.

Как-то он изготовил брошку для своей жены, вещь очень простую, потому что она не любила драгоценностей. Это был дубовый листок с желудем, но все дело было в работе.

Он преподнес ей футляр вечером после ужина, ничего не сказав.

– Что это?

– Посмотри...

Она раскрыла футляр и сразу сказала:

– Не нужно... Это слишком красивая вещь, и ее место в витрине.

– Отныне она будет на твоей блузке.

– Зачем ты это придумал?

– Потому что хотел, чтобы ты носила украшение, сделанное моими руками... Заметь: здесь нет ни камней, ни бриллиантов. Ничего, кроме золота – желтого и белого.

Она поцеловала его, пробормотав:

– Спасибо...

Она прошла в спальню, чтобы надеть брошку и посмотреться в трельяж.

– Вот так хорошо...

– Тебе нравится?

– Да.

Однако через месяц брошку она уже не носила.

Понемногу он стал сближаться с детьми. Домой он приходил не раньше семи, но иной раз Марлен к этому времени еще не кончала делать уроки, и он пытался ей помочь.

Случалось, правда, что он разбирался в заданиях хуже ее, ведь он рано ушел из школы.

Девочка походила на мать, у которой унаследовала темные, почти черные волосы и карие глаза с золотистыми искорками.

В свои четырнадцать с половиной она была уже женщиной и рассуждала весьма серьезно.

– Папа, ну почему ты никуда не ходишь по вечерам?

– Зачем?

– Многие мужчины ходят в кафе, так ведь? У тебя могли бы быть приятели, приятельницы, любовницы. Совсем не естественно, что ты сидишь все время дома. Не потому же, что мы еще маленькие и нас не на кого оставить.

– А если мне совсем не хочется никуда ходить?

– Значит, ты не такой, как все.

В другой раз вечером, когда они были вдвоем, она его спросила:

– Ты очень любил мать, верно?

– Я никогда не любил никакой другой женщины. Для меня во всем мире существовала она одна... и вы двое, конечно.

– Она тебя любила так же, как ты ее?

– Может быть, но как-то по-иному.

– Почему же она, и выйдя замуж, не бросила работу? У вас было мало денег?

– Нет, я зарабатывал достаточно для двоих.

Он чуть было не добавил, не подумав; «Она работала, чтобы сохранить свою независимость, чтобы доказать, что существует сама по себе, а не как половина супружеской пары».

Это открытие он сделал только что благодаря Марлен. Аннет Не стала бы работать в какой-нибудь конторе. Для самоутверждения ей нужна была работа тяжелая, изнурительная.

И он сказал дочери просто:

– У нее была потребность жертвовать собой...

Это тоже была правда, однако в этом он был не гак убежден. Время шло, и понемногу, не задумываясь, он начал понимать Аннет лучше, чем когда она была жива, во всяком случае, некоторые черты ее характера.