Жорж Сименон - Переезд

– С каких пор ты читаешь эти идиотские книги?

– Все их читают. Даже политические деятели. Об этом было написано во вчерашней газете...

Ален, наверное, тоже, в свою очередь, заметил ворчливое настроение отца, поскольку такое с Жовисом случалось редко. За завтраком он не проронил ни слова.

– Значит, ты считаешь, я могу согласиться?

– Согласиться на что?

– Согласиться работать в яслях-саду.

Все выходило как-то слишком быстро. Она рассказала ему об этом только вчера, и он и не представлял себе, что, оказывается, уже нужно принимать решение.

– Как хочешь.

– Тебе это неприятно?

– Вовсе нет.

– Но ты ведь недоволен?

Ален наблюдал за ним, как будто чувствовал что-то ненормальное в его поведении.

– Да нет же.

– Я всегда могу сказать ей...

– Кому?

– Мадам Лемарк. Я могу найти какой-нибудь предлог, отложить решение на более поздний срок.

Он не отвечал. У него болела голова, во рту было вязко, и кофе казался ему невкусным. Он закурил сигарету, у которой тоже оказался неприятный вкус.

– О чем ты задумался?

– Я?

Это выглядело абсурдно. Ни разу в жизни он не был пьян, ни разу не испытал мук похмелья – и вот он в этом состоянии: ему не по себе, мозг затуманен, отвечает невесть что.

– Мы вернемся с тобой к этому разговору сегодня вечером.

Он взглянул на нее с упреком: этой своей фразой она подчеркивала, что считает, будто он чувствует себя не в своей тарелке.

– Было бы лучше, если бы ты ответила «да».

Он вышел с Аденом на улицу и остановился возле выстроившихся вдоль авеню машин. Просторный подземный гараж, строящийся для обитателей Клерви, будет готов лишь в начале зимы.

– Держу пари, она выжимает больше двухсот.

Он вздрогнул. Они с сыном стояли возле открытой спортивной машины с кузовом красивого красного цвета, с черными кожаными сиденьями.

– Кому, по-твоему, она принадлежит?

Мальчик задрал голову, чтобы окинуть взглядом окна дома. Эмиль-то знал ответ. Несомненно, это была та самая машина, что развернулась и остановилась предыдущей ночью, это ее он слышал, и принадлежала она соседу, которого он знал только по голосу да по словарному запасу, но он предпочитал не думать об этом сейчас, когда они с сыном стоят в ярком свете солнечного утра.

Он захлопнул дверцу своего «Пежо», машина тронулась с места, и они пересекли пустырь, на котором копошился бульдозер, перекрывавший своим лязгом гул самолетов, чей белый шлейф виднелся в синеве неба.

– Будет жарко.

Теперь уже настал черед Алена не отвечать – он был погружен в чтение учебника по алгебре.

– Извини, – пробормотал не заметивший этого отец.

Что за профессия могла быть у соседа, если она вообще у него была? Возвращался он поздно ночью, и, похоже, делал это не ради собственного удовольствия. Он не был барменом, поскольку говорил о неком Леоне, находившемся по ту сторону стойки бара, пока Алекса...

Алекса была не единственной: существовала еще Ирен, с которой он занимался любовью в телефонной будке.

Продавал ли он машины? Покупал ли он их? Это он заполучил пятнадцать тысяч франков или же он их заплатил?

Что касается Малыша Луи, который «свистнул» машину...

– Осторожно! Ты рулишь влево.

Он покраснел из-за того, что сын уличил его в промахе. Спустя полчаса на террасе кафе на Вогезской площади он чуть было снова не покраснел, заказав бокал пуйи. Это становилось привычкой. Он всегда был строг по отношению к себе и поглядывал с долей презрения на тех людей, которых можно видеть с раннего утра пьющими вино или что-нибудь покрепче у стойки бара.

Сегодня он пил не для того, чтобы пить. Скорее всего, он хотел вернуть атмосферу вчерашнего вечера, свое настроение, возбуждение, которое испытывал на протяжении почти всего дня.

Вино было прохладным, бокал запотевшим, официант безразличным. Он развернул газету.

В ту ночь речь шла о «Карийоне», что могло быть названием кафе, ресторана или кабаре. Скорее, кабаре, поскольку мужчина возвращался оттуда посреди ночи.

Он встал и направился к телефонной кабине, вспомнив при этом о той самой Ирен, которая, похоже, была девицей без комплексов. Нашел в телефонном справочнике один «Карийон» на бульваре Сен-Мартен, но то была часовая мастерская. Имелся даже один мсье Анри Карийон, который работал эксперт-бухгалтером и проживал на улице Коленкур. Одна мадемуазель Ортанс Карийон без определенных занятий.

Наконец, «Карийон Доре» [5], кабаре, улица де Понтье. Было всего лишь половина девятого. Он вполне успел бы сходить взглянуть на него, но сам себе показался бы смешным, если бы сделал это.