Рекс Стаут - Смерть содержанки

– Вильям – наш лифтер, – пояснил флеминг.

– Спасибо. – Это я поблагодарил его. – Мое имя Арчи Гудвин, – это уже ей. – Я частный сыщик. Я работаю на Ниро Вульфа и пришел к вам, чтобы...

– Вы сыщик?

– Да.

– Тогда вы должны меня понять. Вы сказали, что нельзя допустить, чтобы настоящий убийца оставался на свободе. Это так. Но если его арестуют и состоится суд, то я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь сказал про мою сестру то, что сказали вы. Если такое случится па суде, то наверняка появится и в газетах. Если кто-то собирается такое сказать, значит, суд не должен состояться. Даже если убийца останется на свободе. Вот почему я не хотела ни с кем разговаривать.

Вот уже вторая женщина за один день не хотела, чтобы состоялся суд, хотя и по другой причине.

– Что ж, я понимаю, – произнес я. – Спорить с вами трудно. Я даже в определенном смысле согласен с вами. Вы не хотите допустить суда, даже если они арестуют настоящего убийцу. Я же не хочу допустить суда над невиновным, а это неизбежно случится, если не принять мер. Вы же читаете газеты?

– Да, стараюсь ничего не пропускать.

– Естественно. Значит, вам известно, что полиция задержала Орри Кэтера, который работал на Ниро Вульфа. Вам прежде приходилось видеть или слышать это имя? Орри Кэтер?

– Нет.

– Вы уверены? Ваша сестра никогда не упоминала его?

– Нет. Я совершенно уверена.

– Мы с мистером Вульфом прекрасно знаем его. Мы убеждены, что он не убивал вашу сестру. Я не говорю, конечно, что мы знаем о нем все. Возможно, он даже и был тем покровителем, который оплачивал квартиру вашей сестры... Вы качаете головой.

– Она не качала головой, – сказал Флеминг.

– Извините, значит, мне показалось. В любом случае, платил он или нет, мы не верим, что он убийца, поэтому мистер Вульф и послал меня к вам. Если мистер Кэтер предстанет перед судом... сами понимаете, к чему это приведет. Все, что к тому времени будет известно о вашей сестре, выплывет наружу Как вы знаете, суд присяжных должен оправдать подсудимого, если в деле достаточно оснований для сомнения в его виновности. Вот мы и хотим, чтобы в деле возникло достаточно сомнений для того, чтобы полиция не передавала этого дела в суд. Вы ведь часто виделись с сестрой, верно?

– Очень ловкий ход, – прервал Флеминг. – Но должен напомнить вам, что для моей жены одинаково плохо, состоится ли суд над виновным или невиновным человеком. Я не могу в этом согласиться с ней, но Изабель и в самом деле была ее сестра.

– Нет, – покачал головой я. – Это вовсе не ловкий ход. Нам и вправду нужно только внести в дело достаточные сомнения. Например, доказать полиции, что веский мотив для убийства имелся еще у кого-то. Или выяснить, что Изабель говорила кому-то, – например, вашей супруге, – что ей угрожают. Или еще что-то в этом роде. Кстати, если даже полиция изобличит преступника, суд над ним будет менее тяжелым для вашей супруги, чем суд над Орри. Нам известно, какими уликами против Орри располагает полиция.

– Какими?

– Не могу сказать. Это конфиденциальные сведения.

Барри Флеминг прищурился.

– Знаете, мистер Гудвин, я преподаю математику и люблю решать задачи. Эта задача, конечно, ближе для моей жены, чем для меня, но тем не менее это тоже вызов для моего ума.

Он потрепал жену по колену.

– Ты не возражаешь, дорогая, если я признаюсь, что хотел бы помочь распутать эту загадку? Но я не стану вмешиваться. Я разделяю твои чувства. Делай, как считаешь нужным.

– Вполне справедливо, – сказал я и обратился к миссис Флеминг: – Так вы часто виделись с сестрой?

Она положила руку на руку мужа.

– Да.

– Один-два раза в неделю?

– Да. Почти каждую субботу мы вместе ужинали, потом ходили в театр или в кино. Мой муж субботними вечерами играет в шахматы.

– В газетах написано, что, придя туда позавчера, вы звонили в дверь несколько раз, но безуспешно, и вам пришлось идти разыскивать консьержа, который в отомкнул дверь. Так?

– Да.

– Очень важно, что случилось, когда вы вошли в спальню. Я не хочу причинить вам боль, миссис Флеминг, но это и в самом деле важно. Что в точности вы подумали, когда увидели на полу тело вашей сестры?

– Я ничего... ни о чем не подумала.

– В первый миг вы, конечно, испытали шок. Но потом, когда вы увидели... когда вы осознали, что ее убили, вполне естественно было бы подумать что-то вроде: «он убил ее» или «она убила ее». Вот почему это так важно. Первая мысль часто оказывается правильной. Кто был этот «он» или «она»?