Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)

Внезапно всех заставил замолчать громкий окрик Пратта:

– Оставьте его в покое! Он здесь ни при чем. Я не возьму никаких отступных. Мне нужен только бык, он мой, у меня в сейфе хранится купчая. Вот и все.

Они уставились на него.

– Но это невозможно, – залопотал Беннет. – Послушайте, я же объяснил…

– Я не отступлюсь от своих слов. – Пратт упрямо выдвинул челюсть. – Я заплатил хорошую цену за этого быка и удовлетворен сделкой. Уже идут приготовления к приему гостей…

– Но после того, что…

Беннет вскочил, яростно размахивая руками, и я решил, что мне все-таки придется достать пистолет.

– Вы не смеете так поступить! – вопил он. – И вы этого не сделаете! Вы сумасшедший, если считаете, что это вам удастся. Я сделаю все, чтобы вам помешать! В Кроуфилде меня ждут двенадцать членов совета лиги, и вы увидите, что́ будет, когда я расскажу им о вашем решении!

Остальные тоже поднялись на ноги.

– Вы просто отвратительный маньяк, Пратт, – громко изрек Дэниел Каллен и повернулся к выходу. – Беннет, Дарт, пошли. Мне нужно успеть на поезд.

Он вышел. Беннет и Дарт послушно последовали за ним.

После некоторого молчания морщины на лбу Пратта разгладились, и он взглянул на Макмиллана.

– Знаете, Макмиллан, – сказал он, – мне не нравится этот Беннет. И то, что он говорил, тоже не нравится. Он способен даже пробраться на пастбище. А я не слишком полагаюсь на человека, охраняющего быка. Я признаю, конечно, что не могу чего-то еще требовать от вас за мои сорок пять тысяч долларов, но если вы не возражаете…

– Конечно. – Макмиллан встал, неуклюжий и долговязый. – Пойду взгляну. Я и так собирался это сделать.

– Вы сможете побыть там?

– Конечно.

Скотовод ушел.

Мы остались сидеть. Племянник с племянницей казались встревоженными, Лили Роуэн зевала, а Пратт хмурился. Ниро Вульф подавил вздох и допил пиво.

– Одно беспокойство, – пробормотал Пратт.

Вульф кивнул:

– Подумать только, из-за какого-то быка. Ведь не хотите же вы зажарить его и съесть!

А Пратт возразил:

– Именно так я и собираюсь поступить. В этом-то все и дело.

Так вот где собака зарыта! Молодежь и глазом не моргнула, но я вытаращился на нашего хозяина в немом изумлении. И по тому, как дернулась вверх голова Ниро Вульфа, мне стало понятно, что и он по-настоящему удивлен. Он выдал свое удивление еще и тем, что повторил вопрос, а такое случалось с ним крайне редко:

– Вы хотите съесть этого быка, мистер Пратт?

Пратт кивнул:

– Да. Может быть, вы заметили яму, которую роют в роще? Там быка изжарят на вертеле. Пир состоится через три дня, в четверг. Племянница с племянником и мисс Роуэн приехали сюда специально для этого. Я пригласил около сотни гостей, в основном из Нью-Йорка. Быка забьют завтра. Пришлось вызвать мясника из Олбани. Местные ни за что бы на это не пошли.

– Потрясающе! – Вульф по-прежнему держал голову высоко поднятой. – Значит, каждая порция обойдется вам примерно в четыреста пятьдесят долларов?

– Если так рассуждать, это и впрямь выглядит ужасно.

Пратт потянулся за бокалом, увидел, что он пуст, и кликнул Берта.

– Но подумайте, что́ можно получить за сорок пять тысяч, если потратить их на газетную рекламу? Для радио такие деньги вообще ничто. А из этого быка на вертеле я извлеку максимум выгоды. Вы разбираетесь в психологии?

– Я? – Вульф кашлянул и твердо ответил: – Нет.

– А следовало бы. Вот послушайте. Представляете, какой разразится бум, когда станет известно, что знаменитого быка, чемпиона породы, забили, чтобы устроить барбекю для сборища эпикурейцев? И кто это сделал? Том Пратт, владелец знаменитых праттерий! Еще многие месяцы посетители моих заведений, поедая ростбиф, будут подсознательно чувствовать, что пережевывают кусочек Гикори Цезаря Гриндена! Вот что я имел в виду, говоря о психологии.

– Вы упомянули эпикурейцев…

– Я пригласил по большей части влиятельных друзей. Ну и, конечно, прессу. Но будет и несколько эпикурейцев. – Пратт неожиданно вскочил на ноги. – Кстати, вы ведь тоже ценитель изысканной пищи. Как долго вы пробудете в Кроуфилде? Может быть, составите нам компанию? В четверг, в час дня.

– Благодарю вас. Я не уверен, что чемпионские достоинства Цезаря распространяются и на вкус, но это звучит весьма заманчиво.

– Еще бы! Сегодня вечером я собираюсь звонить в свое нью-йоркское агентство. Могу я сказать, что вы будете у нас? Для прессы.

– Конечно. Присуждение премий орхидеям состоится в среду днем. Возможно, после этого я уеду. Но сказать вы можете. Простите, а вы не испытываете угрызений совести оттого, что умерщвляете быка таких благородных кровей?