Оливер Пётч - Дочь палача и дьявол из Бамберга

– Ты… за мной явился… палач? – спросил артист надломленным голосом. Колодки были устроены таким образом, что он не видел того, кто вошел в камеру.

– Да, за тобой, – ответил Бартоломей. – Только не на пытку. Сегодня тебе повезло, парень. Смотри сам.

– Что… как? – прохрипел юноша.

Бартоломей шагнул вперед, и только теперь Матео смог увидеть палача. Вернее, то, что он собой представлял. Из груди его вырвался тихий вскрик.

– Я сплю… – пробормотал он дрожащим голосом. – Это, наверное, сон… О Господи… этого… быть не может…

Матео уронил голову набок, и глаза его уставились в пустоту.

– Дурак! – зашипел Якоб на брата. – Нельзя было сразу сказать ему, что это всего лишь костюм? Смотри, что ты натворил! Что мы теперь Барбаре скажем?

Он подскочил к Матео и приложил палец к шее.

– Твое счастье, – проворчал он потом. – Парень только сознание потерял. Его удар мог хватить от твоего вида и вони.

Бартоломей довольно презрительно фыркнул под шкурами.

– Может, так оно и лучше. Будь он в сознании, только нервы нам трепал бы. И легкий, как пушинка, я его хоть до Вюрцбурга донесу.

– Достаточно и до твоего дома, – вставила Магдалена. – А теперь идемте, пока стражники не очнулись!

– Погоди, не так быстро… Сначала нужно подготовить наш фокус.

Якоб положил на пол сверток и вынул оттуда горшочек. Потом взял кусок угля и несколькими торопливыми движениями начертал на полу черную пентаграмму.

– Соломонова печать, – пояснил он шепотом, придав голосу нарочито елейный тон. – Сильный колдовской символ. По крайней мере, если веришь в это. Говорят, царь Соломон заклинал с его помощью ангелов и демонов. Так почему бы и оборотня к ним не добавить?

Палач поставил деревянную чашу в центр пентаграммы и наполнил желтой крупой. Потом поднес к ней горящую лучину, и содержимое чаши густо задымилось.

– Господи, ну и вонь! – Магдалена закашлялась и зажала ладонью рот и нос. – Без этого никак нельзя?

– Никаких заклятий без серы. Старый ведовской закон. – Отец подул в чашу, и к потолку поднялись новые клубы дыма. – Уж поверь, мне за свою жизнь пришлось допросить не одну ведьму. Под конец они всегда говорят про серу. Не потому, что так оно и есть, а потому, что участники допроса хотят это услышать. Сера и сатана неразрывны, как святая вода с милостивым Господом.

Палач встал и вытер руки о зловонную шкуру.

– Бартоломей, понесешь парня, – распорядился он. – Магдалена, возьми фонарь. А я устрою им знатный сюрприз перед воротами. – Он ухмыльнулся: – Чтобы стражники запомнили нашего оборотня.

Они спешно покинули задымленную тюрьму, с трудом отыскав выход в клубах дыма. Стражники во дворе по-прежнему валялись без сознания. Рядом с ними лежал околевший волчий труп. Магдалена уже в который раз обратила внимание, какой крупный экземпляр попался в капкан Бартоломея. Окоченев, туша казалась даже больше, чем была на самом деле.

– Положим его прямо у ворот, – сказал Якоб. – Вместе с нашим прощальным подарком.

Они пересекли двор и направились к воротам. Якоб уложил волка и вынул очередной горшок. Как и все предыдущие, этот сосуд был запечатан воском, но сбоку у него имелось небольшое отверстие, из которого торчал фитиль. Палач огляделся и поставил горшок во дворе, на достаточном расстоянии от стражников и волчьей туши.

– Мы же хотим, чтобы они рассказали потом о схватке с жутким порождением ада… – Он повернулся к Магдалене: – Дай-ка мне светильник.

Старший Куизль осторожно поджег лучину и поднес ее к фитилю, тот сразу зашипел. К горшку побежал маленький огонек.

– А теперь надо уносить ноги, причем быстро, – сказал он. – Чуть не сказал, как от черта…

Когда они пересекли соборную площадь наполовину, раздался оглушительный грохот. В следующую секунду закричали стражники.

Лишь у самого подножия Домберга они замедлились. Задыхаясь, Бартоломей завел Якоба и Магдалену в тесный, неосвещенный переулок и осторожно положил Матео на землю.

– Как он там? – спросила Магдалена вполголоса.

– Спроси лучше, как я, – просипел Бартоломей. – Парень тяжелее, чем я предполагал.

Отец склонился над раненым и бегло его осмотрел.

– Стражники знатно его поколотили, и в колодках вывернуло суставы, – проговорил он потом. – К тому же ему срочно нужна мазь из зверобоя, кружка вина, чтоб набраться сил, и что-нибудь поесть. Но жить будет.

Действительно, актер уже начал постанывать и беспокойно зашевелился.