Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

– Только советую быть на чеку: тигр – зверь коварный.

Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Одиссей уселся на нагретый солнцем камень. Достал блокнот. Начал водить карандашом по бумаге. Были отчётливо слышны близкие голоса из лагеря. Он увидел дым костра и верхушки палаток. Молодой человек перевёл взгляд на плещущуюся почти у его ног воду. Ярко-красное солнце медленно подходило к горизонту. Вскоре красота пейзажа так увлекла Одиссея, что он забыл про все свои страхи, спеша скорее запечатлеть на бумаге неповторимую красоту места. Между тем стремительно вечерело. Вдали над водой появился еле заметный туман. Небольшой ветер утих. Отчего-то замолк птичий базар. Не слышно стало шелеста листвы. Озеро погрузилось в странную тишину. Мир будто оцепенел. Вдруг Одиссею показалось, что он слышит чьи-то мягкие шаги за спиной. Он собрался оглянуться, но не успел. Сзади на него обрушился сильный удар…

Было странное чувство, что он не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. И при этом кто-то тяжелый по-хозяйски топтался на его груди. Одиссей приподнял веки и увидел огромного упитанного ворона. Падальщик был чёрный, как уголь. Как же быстро он пронюхал и прилетел на добычу! Развернув голову чуть на бок, ворон некоторое время рассматривал человека своим блестящим чёрным глазом. Потом подошёл и ударил Лукова крепким клювом прямо в глаз. Одиссей в ужасе закричал. Но птица даже не отскочила. Уцелевшим глазом Луков видел, как в раздувшемся зобу птицы перекатывается выклеванный глаз. Самое ужасное, что по тому, с какой ленивой уверенностью ворон переступал с ноги на ногу, Луков чувствовал, что не сможет защитить себя от проклятой птицы, и она продолжит своё пиршество, пока не выклюет все лакомые места у беспомощной жертвы.

Вскоре на Одиссея обрушились новые удары. Ворон стал долбить клювом щёки и лоб доходяги, стремясь добраться до его мозга. Надо было отчаянно бороться за жизнь, но проклятая слабость свинцом разлилась по телу. Новый удар, ещё и ещё…

И тут Одиссей неожиданно пришёл в себя и обнаружил, что никакого ворона нет, а по лицу его бьют упругие капли дождя. Он приподнялся. Страшно ломило затылок. Мужчина ощупал голову. На руке осталась кровь. А вот и орудие нападение – рядом на земле лежал брошенный неизвестным злоумышленником камень.

С трудом поднявшись, пошатываясь, Луков поплёлся к лагерю. Навстречу ему уже бежал Георгий и с ним Ягелло. Они взяли Лукова под руки и помогли добраться до палатки. Кира немедленно принялась обрабатывать рваную рану на затылке пострадавшего, затем перевязала его. Пока она занималась им, Одиссей чувствовал тепло, исходящее от её тёплых нежных рук, ощущал её ласковый взгляд, и боль отступала! В это время Ягелло, Мануйлов и другие пытались вытянуть из Лукова, что с ним произошло. Одиссей пытался рассказывать, но его мутило. Тогда соратники решили временно оставить начальника в покое. Кира напоила пострадавшего чаем, и он уснул.

На следующий день Одиссей был всё ещё слишком слаб, чтобы ехать верхом. Его уложили на носилки, которые отрядные умельцы под руководством подполковника изготовили из длинных жердей и ветвей, закрепив их поясами и ремнями от винтовок. Несколько красноармейцев и верный Георгий, регулярно меняясь, понесли пострадавшего начальника на руках. Из-за этого продвижение отряда сильно замедлилось.

Только через двое суток Одиссею стало настолько лучше, что он снова смог забраться в седло. Правда его всё ещё временами тошнило, угнетала телесная слабость. Но он хотя бы перестал быть обузой для всех.

Личность напавшего на него человека оставалась тайной. Одно было ясно: скорее всего это сделал кто-то из своих. Но кто конкретно? Теперь узнать это было крайне затруднительно. Как рассказал Георгий, после ухода Одиссея на озеро отужинавшие члены штаба разбрелись в разные концы лагеря: Кира в одиночестве пошла искать укромное место на берегу, чтобы искупаться; её супруг собрался было сыграть в походные шахматы с Кенингсоном, но археолог почему-то не явился в палатку к Каракозову, как меж ними было условлено. Впоследствии Адольф Карлович объяснял, что его заинтересовали какие-то камни, выглядывающие из земли по соседству с лагерем, которые он ошибочно принял за остатки древнего погоста.

Одним словом у всех вдруг нашлись какие-то срочные дела. И никто не мог поручиться за другого, ибо каждый в момент нападения находился вне поля зрения соратников. Пожалуй, только Ягелло в этой ситуации мог считаться вне подозрения. Впрочем… и ему ничего не могло помешать, простившись с Луковым, незаметно вернуться, чтобы подкравшись сзади садануть начальника булыжником по затылку.