Рори Клементс - Мститель

Шекспир быстро прочел письмо. Шрусбери предостерегал Уолсингема об амбициях своей супруги касательно ее внучки Арабеллы. «Боюсь, Фрэнк, что эта девочка навлечет на нашу семью немало неприятностей. Она сделает из девочки такую же мегеру, как и сама».

Он услышал слабый шум. Кто-то тихо поднимался по лестнице, приближаясь к комнате. Шекспир спешно положил связку документов обратно на полку и задул свечу. Было очень темно, но он знал, куда идти. Взяв подсвечник, Шекспир направился левее, туда, где находилась дверь в соседнюю комнату. Дверь была приоткрыта, и Джон скользнул внутрь. Его чутье в темноте только обострилось. Сердце бешено колотилось, но Шекспир был невероятно спокоен.

Пригнувшись, словно кошка на охоте, Шекспир протиснулся в небольшое пространство между холодной каменной стеной и скамьей. Шекспир был высоким мужчиной, но теперь его, сжавшегося и готового к атаке, было почти не видно.

Шаги доносились уже из главной комнаты башни. Через слегка приоткрытую дверь он заметил мерцание. Шекспир услышал, как кто-то принюхался; кто бы там ни был, он мог учуять запах свечи. Однако у него или у нее тоже была свеча, и трудно определить, угасающее пламя чьей свечи он или она учуяли.

Мгновение все было тихо. Тот, кто вошел в комнату, замер, стараясь услышать чужое дыхание или какой-нибудь шум. Шекспир тоже оставался неподвижным, но каждый его мускул пребывал в напряжении. Мерцающий свет переместился ближе к дверному проему, затем остановился. Было что-то мрачное и странное во всем этом. Почему этот мужчина – теперь он был уверен, что это мужчина, – не крикнул «Кто здесь?», как любой нормальный караульный? Зачем сохранять эту таинственную тишину?

Теперь свечу внесли в комнату. Из укрытия Шекспир смог разглядеть лишь смутные очертания и тени, когда этот человек шел по комнате. Это был слуга Макганна, Слайгафф, худощавый, в темной одежде. В одной руке он нес свечу, которая отбрасывала причудливые тени, а в другой держал короткий меч. На плече Слайгаффа висел моток тонкой веревки. Он постоял, оглядывая комнату, и снова принюхался.

Снизу из сада доносились смех, музыка и громкая болтовня, но здесь казалось, что время и сама жизнь замерли. Ни вздоха или движения от «охотника» и его «дичи». Сколько он еще простоит вот так? Минуту? Пять? Вдруг Слайгафф развернулся и направился к двери, что вела в главную комнату. Шекспир слушал звук его тихих шагов и принялся считать их, когда тот вышел на лестницу. Затем зашуршала одежда и послышалось журчание, словно кто-то мочился.

Шекспир начал мысленно считать секунды. Он досчитал до трехсот, затем снова прислушался к тишине. Он еще раз досчитал до трехсот, после чего вылез из укрытия и выпрямился. Ногу свело судорогой, но, не обращая на это внимания, он боком направился к двери, держа руку на рукоятке кинжала на поясе.

Его глаза привыкли к темноте. Через эркерные окна в комнату проникал свет растущей луны, освещая ему путь на лестницу. Большая дубовая дверь была приоткрыта, и он мог легко проскользнуть в нее, не касаясь. Но что – а верней, кого – он обнаружит с той стороны? Шекспир вытащил кинжал из ножен, выставил перед собой и вышел из комнаты. За дверью никого не было, только лужа мочи. Он позволил себе глубоко вздохнуть.

Спустившись по лестнице, Шекспир не пошел ко входу главной залы, а направился к саду обходным путем. Когда ему попадался слуга или гость, он прикидывался пьяным. В одном из гостей, с которым он столкнулся в укромном уголке, он сразу же узнал Френсиса Бэкона: его штаны были спущены, а прямо перед ним стоял человек, в котором Шекспир с трудом признал прославленного ученого Генри Каффа. Бэкон обернулся, его вечно встревоженный и честолюбивый взгляд встретился с глазами Шекспира, но он так и не сообразил, кто перед ним. Бэкон закрыл глаза и, обняв Каффа, сосредоточился на удовольствии.

Шекспир вышел в сад и вдохнул благоухающий вечерний воздух, но его сердце продолжало бешено колотиться. Самое время подозвать лодочника у небольшого причала на реке и отправиться домой. Но сначала ему нужно было выпить. У обслуживающего гостей лакея Шекспир взял бокал и залпом выпил. Вокруг раздавался громкий смех. В темноте из самых укромных уголков большого сада доносились звуки суеты и хихиканье.

Перед ним выросла фигура запыхавшегося Макганна, его рот скривился в ехидной улыбке.

– Все еще здесь, Шекспир? – Его взгляд был трезв, а голос деловит. – Где вы были? Я вас искал.