Елена Руденко - Долгий летний праздник

— Да, — согласен Дюпор. — Вина якобинцев состоит в том, что они продолжили обсуждение этого вопроса, когда решение по нему уже было принято Собранием. Вот так лучше сформулировать.

Я согласен, вписываю эту фразу.

— Более того, их выводы не совпали с выводами законной власти, решившей, что король виновен лишь в глазах общественного мнения, перед законом же должны нести ответственность его советники, — добавляет Ламет.

Тоже подойдёт.

— Переходим к обвинительной части, — говорю я. — Якобинцы виновны в том, что они опротестовали решение законной власти, в силу чего фактически встали на сторону открытых врагов революции.

— В точку! — одобряет Дюпор. — «Враги революции» — это на кого угодно подействует.

Остаётся заключение. Нужно сказать о своей верности закону и революции!

— Вышедшие из Якобинского клуба его члены вновь дают клятву верности закону и нетерпимости к «мятежникам»! — предлагаю я.

— Надо бы сделать шаг к примирению! — советует Ламет. — Может, другие якобинцы последуют нашему примеру! Напишите, что мы знаем, что среди вас ещё остаются наши братья, мы не теряем надежду на наше всеобщее единство.

Хм… тоже верно! Чем больше людей примкнёт к нам, тем лучше.

Мой взгляд падает на картину в гостиной. Я отвожу глаза. Очередное новомодное безвкусное страшилище. «Радость утра» называется. М-да… Я бы прибил табличку «Радость дальтоника».

— Кто художник? — спрашиваю я Ламета.

— Августин Лесот, — отвечает он так, точно его поймали за воровством.

— Модный, наверно, — предполагаю я.

— Да, — кивает Дюпор. — Очень. Надо бы и мне прикупить его картину.

Я просматриваю записи. Теперь нужно переписать в единый текст, отредактировать и в печать!

Берегись, Робеспьер! Что ты ответишь на этот документ!

Я, Макс Робеспьер, взволнован. Собрание издало закон, снимающий вину с короля. Теперь Луи Тупой неприкосновенная особа. Этого следовало ожидать. Для виду законодатели обвинили во всём «похитителей» короля — генерала Буйе и его сообщников, которые уже давно за пределами Франции.

Ко мне подходят Роберы.

— Что вы решили? — спрашивает меня Луиза.

— Забрать петицию из типографии, — говорю я.

— Правильно, — кивает она. — Оговорка о конституционных мерах всё портит! Народ понял, что при таком раскладе монархия сохранится!

Я с изумлением смотрю на неё.

— Вы самоубийцы! — прямо говорю я. — Собрание оправдало короля, издало закон! Петиция без оговорки — смертный приговор тому, кто её подпишет! Всякий подписавший будет мятежником, законопреступником!

Луиза погружается в раздумье.

— Мы ещё не решили, — коротко бросает она.

— Луиза, надеюсь, вы не примете участия в самом подписании петиции, — начинаю я. — Вы ведь не пойдете на площадь в тот день…

Луиза усмехается и быстро уходит. Её муж послушно следует за ней.

М-да… ситуация щекотливая.

Я, Светлана Лемус, пришла к окончанию заседания, чтобы повидать Макса. А вот и он, что–то обсуждает с депутатом Петионом, одним из влиятельных якобинцев. Какие они оба мрачные! Наверно, из–за закона о короле, мне уже рассказали.

— Привет. Что–то случилось? — задаю я глупый вопрос.

— Да, Светик, — отвечает Макс. — Ты слышала про новый закон правительства?

Я киваю.

— Пользуясь этим законом, правительство может в любой момент объявить петицию мятежным актом, а всех, кто имел к ней отношение — заговорщиками. Ведь оспаривание законов считается антиправительственным заговором, виновных они имеют право покарать. Я говорю это как законовед, — поясняет мне Макс.

— Да, — киваю я. — В юриспруденции тебе равных нет.

— Мы обсуждаем, как поступить дальше, — говорит Петион. — Макс предложил приостановить выпуск петиции.

— Правильно! — одобряю я. — Это и есть нужное решение.

Макс всегда прав!

— Всё не так просто, друзья, — говорит Макс. — Я опасаюсь, что уже слишком поздно помешать выходу этого акта. К тому же не мы его создавали, значит, не нам его отменять. Единственное, что мы можем сделать, это просто выйти из игры.

— М-да, лучше не рисковать, — киваю я. — А завтра на Марсовом поле намечен праздник! На этом празднике представят петицию на подпись народу. Будут танцы, концерт, фейерверк, я обязательно пойду.

— А вот этого делать не надо! — твёрдо возражает Макс. — Одному Богу известно, какой шаг предпримут господа законодатели.

— Ох, ну не перестреляют же они нас, — мрачно шучу я. — В худшем случае придет парочка пьяных полицейских и разгонит публику. Не такие уж свиньи эти правители.