В ответ я хохочу громким раскатистым смехом, который эхом разносится по подъезду.
— Догадываюсь, зачем ты опять пожаловала, — посмеиваюсь я. — Хочешь уговорить Робеспьера не поддерживать нашу петицию. Посмотрим, оправдывает ли он прозвище Неподкупный. Не знаю, смог бы я устоять перед такой красоткой…
Я нагло обнимаю Мадлен. В ответ она больно наступает мне на ногу каблуком. Я, громко ругаясь, выпускаю дамочку.
Ренар бросает несколько злобных слов в мой адрес и быстро поднимается по лестнице.
— Какой ангелочек, — вздыхаю я, — а как некрасиво выражается… Хм, похоже, мои шансы на то, что Робеспьер поддержит петицию, падают.
Я, Мадлен Ренар, довольна впечатлением, которое произвела на Неподкупного. Надо сразу же пойти в наступление. Делового разговора у нас с ним не получилось, ничего, у меня есть другой способ.
Начинаются объятия, поцелуи, ласковые слова.
— Ох, Макс, — вздыхаю я. — У меня к вам большая просьба.
— Я вас слушаю, дорогая, — отвечает Макс, обнимая меня.
— Надеюсь, вы не будете поддерживать петицию кордельеров, — говорю я.
Я, не дожидаясь ответа, целую Макса, но он прерывает поцелуй.
— Дорогая, вы уже второй наш разговор сводите к этой петиции, — произносит он монотонно. — Можно предположить, что вы только за этим и пожаловали.
— Нет… я… — бормочу я что–то невнятное.
Чувствую, что краснею.
Робеспьер берет меня за плечи и внимательно смотрит в глаза. Невозможно выдержать этот пристальный взгляд, пронзающий, как стальной клинок. Я опускаю глаза.
— Вы хотите меня использовать? Да, мадам? — спрашивает Макс, на его тонких губах мелькает печальная улыбка. — А я, дурак, подумал, что наши отношения стали такими же, как прежде. Увы, это невозможно, вы слишком изменились. Хотя, как ни странно, такой вы мне нравитесь больше.
— Вы тоже изменились! — говорю я мрачно. — Вы стали каким–то ледяным. Мне кажется, что в вас умерли все чувства!
— Может, это и так, — пожимает он плечами. — Перейдем к делу, вы хотите, чтобы я не поддерживал петицию. Увы, я уже принял противоположное решение.
Я устало вздыхаю.
— Неужели вы не сделаете это ради меня? — прямо спрашиваю я. — Вы меня уже не любите?
— Я люблю вас, Мадлен, — отвечает Макс. — Но я никогда не смешиваю личные чувства и политику. Простите меня, дорогая, но иначе нельзя. И очень прошу вас, не предъявляйте мне ультиматумов. Я готов пожертвовать своими личными чувствами ради Франции.
Меня словно окатили ледяной водой. Отказ. Чёткий ясный отказ! Я ещё раз убедилась в том, что теперь Макс — совсем другой человек.
Ах так! Хорошо! Пеняйте на себя, мой друг! Я вас уничтожу. Я добьюсь того, чтобы вы с позором вернулись в свой городишко! Я загублю вашу политическую карьеру!
— Что ж, как вам будет угодно! — произношу я зло. — Потом вы пожалеете об этом. Я хотела как лучше для вас, а вы отказались.
С этими словами я ухожу, нарочно громко хлопнув дверью.
Меня охватила злоба, обида и какая–то грусть.
Я, Августин Лесот, прибыл к Ламету. Мне назначено. Ах, он ведь важная птичка! Он ведь занят! Какие политики мелочные! Каждую минутку берегут! А ведь жизнь — это такой простор!
— Если речь пойдёт о ваших картинах, буду вынужден вам отказать! — сразу же заявляет Ламет.
— Мсье, не надо так грубо, — улыбаюсь я. — Предлагаю вам маленькую сделку.
— Не имею чести понять! — удивляется политик.
Ох, болван! Все вы болваны! Ничего не смыслите ни в жизни, ни в искусстве!
— Вы посещаете заведение мадам Жасмин? — игриво спрашиваю я. — Не отпирайтесь, я вас там видел! Вы ещё здорово напились и выбалтывали государственные тайны!
Я начинаю гоготать.
— Наглая клевета! — восклицает Ламет.
По его волнению и эмоциям я понимаю, что попал в точку. Как нехорошо, такой важный гусь, а шатается по таким местам. Я был удивлен, когда его там увидел.
— Но ведь и вы там были! — замечает Ламет.
— Ха, я художник! — отмечаю я. — А жизнь людей искусства всегда окутана шлейфом скандалов. Нам это положено. Но вы ведь безупречный политик! У вас же кристальная репутация…
— Что вам угодно? — сдаётся Ламет.
— Повесьте мою картину в гостиной, — говорю я, указывая на моё гениальное полотно. — Рассказывайте всем, что это моя работа.
Политик кивает.
При мне мою картину на стену вешают.
Бедняга Ламет понимает, что дёшево отделался. Поделом, больше не будет ходить по таким заведениям.
16 июля
Читать дальше