Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

К своему стыду я поняла, что внимательный взгляд графа Н* до сих пор волнует меня.

Отведя меня к сестре, Ростоцкий оставил нас, он пытался держаться непринужденно, но ему удавалось с трудом.

— Ах, Аликс, зачем ты оставила меня? — обиженно произнесла Климентина. — Меня донимал этот несносный Соколовский! После непристойного флирта с графиней Н* он осмелился заговорить со мной! Поразительное нахальство!

Я безразлично кивала, оставаясь во власти своих мыслей.

— Ты увиделась с графом Н*! — догадалась Климентина, заметив мою отстраненность. — Всё случилось, как я тебе говорила! Только не ожидала, что он осознает столь рано!

Мне оставалось только кивнуть.

— Надеюсь, ты не поверила его сладким речам? — обеспокоено спросила она.

— Не поверила, — честно призналась я.

— Если граф попытается сделать подлость, ты мне скажи, я его проучу! — пообещала она. — В светских интригах мне нет равных! Будет в своей загородной усадьбе сидеть, стесняясь выйти за ворота!

К моему счастью, граф Н* на протяжении оставшегося вечера даже не взглянул в мою сторону. Он стоял неподалёку карточного стола, внимательно наблюдая за игроками. На его лице я заметила насмешливую улыбку.

Когда один из игроков проигрался и не скрывал отчаяния, я расслышала, как граф Н* злорадно прошептал:

— Теперь он мой…

Странно, что никто кроме меня никто не уловил этой фразы.

К нам подошли Ольга и Константин. Родные сразу заметили моё смятение, и решили немедленно возвращаться домой, что одобрила Климентина.

По дороге я честно рассказала о разговоре с графом, поделившись беспокойством о его сущности. Ольга, утешая, обняла меня.

— Надеюсь на твоё благоразумие, Аликс, — произнёс Константин.

В голосе не было строгости. Он, действительно, доверял мне.

На следующий день ко мне пришла Диана Оринова.

Ольга, узнав о её визите, сказала мне:

— Неспокойная девица. Надеюсь, что она умеет поступить разумно, иначе дела ее будут печальны.

Художница вошла в гостиную.

— Прекрасный костюм, — искренне оценила Ольга мужской наряд Дианы. — Манера французских дам из искусства вам к лицу. А распустить волосы и остричь до плеч — ваша идея?

Диана удивившись одобрению, радостно ответила:

— Спасибо, что не осуждаете…

Ольга рассмеялась:

— В девичестве я тоже шокировала добропорядочных мадам подобным нарядом на прогулке верхом. Ох, болтали обо мне всякое, особенно, когда узнали, что я уроки фехтования беру. Любопытно, я привлекала больше мужского внимания, чем эти дурочки, утопающие в бантах и кружевах. Но простые дамские радости — балы и наряды мне тоже были не чужды.

Диана, услышав суждение Ольги о слащавых барышнях, радостно закивала.

— Да, моя милая сестра всегда была бойкой и смелой, а я рохлей, — призналась я с улыбкой.

— Аликс, хватит на себя наговаривать, — строго сказала Ольга, — как понимаю, дорогие барышни, вы хотите посекретничать о мистических опытах. Не буду вам мешать, поскольку тема покойников меня пугает… Поэтому суждения о моей смелости сильно преувеличены.

Сестра оставила нас с Дианой, которая желала поскорее поделиться со мной впечатлениями от своей прогулки к Новой канаве. Художница пыталась держаться, как обычно непринуждённо, но я чувствовала волнение.

Она поведала мне жутковатый рассказ, который я подробно записала.

Я пришла к Ильинскому заранее, меня встретил лакей и проводил в библиотеку, где я терпеливо ждала хозяина дома.

Наконец, Ильинский появился, сосредоточенный и озадаченный, явно настроенный на мистическую прогулку. К своему стыду, признаюсь, я испытывала жуткий страх, но старалась не подавать виду.

Мы сели в экипаж. Видя мое беспокойство, Ильинский взял меня за руку. Удивительно, но волнение постепенно отступило. Ехали в молчании, мой спутник смотрел в окно на ночной город.

Минуты дороги показались вечностью. Я не знала, где проходит наш путь, поэтому испытала волнение, когда экипаж остановился. Мы вышли на неприглядный берег, верный кучер протянул барину зажженный фонарь. Вздохнув, я последовала за Ильинским к тёмным водам.

Я встала у деревянных перил, глядя в тёмную ночную гладь реки. Свет фонаря тускло освещал окрестности.

Вдруг я ощутила необъяснимое беспокойство, мне чудилось, как вокруг нас сгущаются тени. Но не могла пошевелиться, как зачарованная смотрела на тёмные воды, в которых вырисовывались искаженные страшные лица. Одна гримаса боли сменяла другую. Я почувствовала, как кто-то тянет меня за плечи в воду, но не могла сопротивляться. Ещё мгновение, холодные воды Новой Канавы поглотили бы мое тело, но Ильинский вовремя отдернул меня за плащ.