Павел Девяшин - Соколиная охота

Ее старик-отец, известный крайне воинственными настроениями по отношению к России, невзирая на явные симпатии царя Александра польскому национальному движению, обиды так и не спустил. На все Царство Польское заявил он тогда, что Ольга ему больше не дочь. Затем все как-то само собой улеглось и о взбалмошной девице потихоньку забыли. Так разбегаются и затихают на воде круги, образованные ловко брошенным камнем.

Вновь заговорили о Листвицкой по истечению двадцати лет, когда пронеслась по округе печальная весть о безвременной кончине ее мужа. Беда приключилась на охоте позапрошлой осенью, как раз на Покров. Очевидцы сказывали, будто понесла лошадь. Горемыка-купец не удержался в седле и упал, да так неудачно, что сразу расшибся насмерть. Сгинул под копытами пегой любимицы. Обычное дело, что удивляться.

Не обошлось, впрочем, без кривотолков. Когда прознали о таинственном исчезновении Яшки, хозяйского конюха – нерадивого увальня, вечно дрыхнувшего на грязной соломе пьяным мертвецким сном. Охочий до водки и презираемый людьми, он был до странности любим лошадями и, если верить ходившим средь челяди слухам, даже имел над ними какую-то «необнакновенную» волю. Надо ли говорить, что в тот злополучный день именно Яшка закладывал барину скакуна.

О том разное болтали. Одни считали, что парень-де отомстил за что-то своему господину и дунул из губернии во все лопатки. Кто-то припомнил даже, а может и придумал, некий особенно крупный раздор, якобы вышедший между ними накануне.

Другие говорили, что видного промышленника руками слуги извели могущественные недоброжелатели. Таких, по слухам, у новопреставленного было в избытке.

Третьи до хрипоты спорили, утверждая, что все это банальный несчастный случай. Ну, с кем не бывает?

Ходили и вовсе уж небылицы, мол, не обошлось здесь без самой Ольги Каземировны. Сторонники такого умозаключения упрямо твердили про «Сui prodest» – следственный принцип, означающий в переводе с латыни: «Ищи кому выгодно». Оно и не удивительно, ведь все богатство покойного, согласно отыскавшейся у душеприказчика духовной, в полной мере отходило супруге.

Целый год понадобился Листвицкой дабы справиться, наконец, с осиротевшей без хозяйского попечения мануфактурой. Мало-помалу предприятие преобразилось, да так, что не узнать! Невзрачный хилый птенец обернулся белокрылым красавцем-лебедем. И вот теперь дела фабричные привели Ольгу Каземировну сюда, в отдаленный сибирский уезд, к Арсентьевым. Который день толковали они с князем о продаже леса, да все никак не могли сторговаться.

О приезде купеческой вдовы и возникшей в связи с этим обстоятельством проблеме его размещения, Фальку удалось по крупице, слово за слово, вытянуть из мрачноватого управляющего. Еще до ужина, когда шли заселять столичного гостя в Холоневские «хоромы».

После встречи с хозяевами дома Владимир Матвеевич скис настолько, что легко мог бы потягаться с оставленным на солнцепеке молоком недельной давности. Фехтмейстер поежился при одной только мысли о совместном проживании с сим малоприятным субъектом, однако из вежливости предложил Холоневу разделить с ним комнату и даже выдавил из себя некое подобие улыбки. К счастью, управляющий отказался. Убедившись, что гость надлежащим образом расположился и не испытывает каких бы то ни было неудобств, откланялся и был таков.

Куда он, интересно, отправился, обратно на конюшню? Ну, чисто бирюк!

***

Похоже, сделка не задалась, думал Фальк, лениво ковыряя вилкой в незамысловатом салате, поданным в качестве аперитива.

– Дозвольте признаться, Дмитрий Афанасьевич, меня глубоко сокрушает ваша жестокость! Отчего не жалко вам бедного девичьего сердца, и без того непомерно утомленного не женскими вовсе заботами? – укоризненно вопрошала Ольга Каземировна у его сиятельства, но слова, произнесенные вроде бы с просительной интонацией, никак не вязались с выражением ее лица и холодным, пронизывающим взглядом.

Убедившись, что сказанное в той или иной степени занимает каждого из присутствующих, гостья с лукавой улыбкой продолжила свою филиппику, театрально прижимая руки к груди:

– Мне известно, где вы весь день сегодня пропадали! Изволили ездить за реку, смотреть лес. Не так ли? В лице Владимира Матвеевича я приобрела ценнейшего друга и союзника. Он сообщил мне о вашем намерении оценить объем пригодного для поставки товара и, главное, его качество, сильно упавшее после прошлогодних пожаров.