Борис Сударушкин - Исчезнувшее свидетельство

Подозрения, одно фантастичнее другого, буквально роились у меня в голове и портили настроение. Больше того, когда автобус уже подъезжал к Ростову, я стал испытывать чувство, что кто-то, сидящий сзади меня, настойчиво смотрит мне в затылок. Несколько раз оглянулся, но никто из пассажиров не привлек моего особого внимания: одни дремали, другие равнодушно смотрели в окна.

Анна Николаевна жила в собственном домике неподалеку от вокзала, и, выйдя из автобуса, я отправился к ней пешком. И тут неожиданно ко мне вернулось неприятное ощущение, будто кто-то следит за мной. Чтобы избавиться от этого наваждения или, наоборот, – окончательно убедиться в обоснованности своей тревоги, я остановился и, закуривая, посмотрел назад, пристально вглядываясь в лица прохожих. Однако и на этот раз никто не вызвал моего подозрения.

Я уже хотел спокойно следовать дальше, как вдруг заметил на другой стороне улицы человека, показавшегося мне знакомым: высокого кудлатого мужчину в зеленой рубашке с закатанными рукавами. Не сразу вспомнил, что видел его в автобусе, среди пассажиров, вместе с которыми приехал в Ростов. Не его ли взгляд преследовал меня в дороге?

Но тут же я одернул себя – мало ли с кем из пассажиров автобуса мне могло быть по пути?

Однако для верности я решил все-таки понаблюдать за мужчиной: если он не остановится и пройдет мимо, значит, случайный прохожий.

Сначала мне показалось, подходя ко мне, мужчина замедлил шаги, словно вдруг сбился с дороги и не знал, куда идти дальше. Но тут же я убедился в своей ошибке: не глядя на меня, мужчина в зеленой рубашке энергично прошагал мимо и вскоре свернул за угол.

Я облегченно вздохнул – для полноты отрицательных ощущений не хватало только слежки. И направился к домику Анны Николаевны, не оглядываясь назад, уверенный, что все мои подозрения были ложными.

В повести «Секрет опричника» я уже рассказывал, при каких обстоятельствах познакомился с Анной Николаевной: как-то меня пригласили в Ростов на занятия литературной группы при районной газете, а потом, по дороге на вокзал, я проводил эту милую пожилую женщину до ее деревянного собственного домика с окнами, украшенными резными наличниками.

Наше знакомство продолжилось во время поисков новгородских сокровищ, когда след авантюриста Отто Бэра привел меня в Ростов Великий, где предприимчивый потомок иноземца-опричника был наконец-то арестован в одной из местных церквей.

О том, что Анна Николаевна – сестра Окладина, позднее я узнал от историка, сама же она об этом даже не обмолвилась. «Моя старшая сестра тоже любит иногда напустить таинственности», – так объяснил Окладин ее поведение. Сейчас, подходя к знакомому дому, мне вспомнился разговор с ней о ростовском митрополите Ионе Сысоевиче, при котором был возведен здешний Кремль. Тогда я высказал предположение, что Иона Сысоевич, будучи активным сторонником низвергнутого патриарха Никона, потому и выстроил свой митрополичий двор в виде настоящей военной крепости, что хотел бросить здесь, в Ростове Великом, прямой вызов светской, царской власти. Хотя Анна Николаевна не оставила от моей версии камня на камне, но заметила, что мы с ней, судя по всему, родственные души, поскольку она тоже не любит, когда начинают утверждать, будто в отечественной истории все давным-давно известно и никаких загадок больше не существует. Именно это «родство душ» и усиливало мое желание поговорить с Анной Николаевной о «Слове о полку Игореве» – я надеялся услышать от нее сведения, которые, возможно, дополнят наше расследование.

Анна Николаевна встретила меня с таким радушием, что на время я забыл о тех неприятных мыслях, которые досаждали мне в дороге. Да и сама обстановка ее старомодной, уютной квартиры действовала на мои натянутые нервы успокаивающе: с пожелтевших от времени фотографий на стенах смотрели симпатичные лица многочисленных родственников и близких знакомых Анны Николаевны, тут же висели живописные и графические виды Ростова, образцы старинной ростовской финифти. А когда хозяйка подала на стол чай с вареньем, то я и вовсе почувствовал себя как дома у родителей.

С врачом беседуют о болезнях, с писателем – о творческих планах, с краеведом – о его родном городе. Даже без наводящих вопросов Анна Николаевна заговорила о Ростове, который любила самозабвенно и трогательно:

– В прошлом наш город называли Ростовом Великим, а теперь только и слышишь повсюду: Ростов Ярославский, Ростов Ярославский… Это несправедливо. Ведь Ростов гораздо старше Ярославля, который входил в Ростовское княжество, у нас богатейшая история, ростовцы внесли в русскую культуру огромный вклад. Разве теперь, когда Ростов стал районным городом Ярославской области, все это уже не в счет? Я понимаю. Ростов Ярославский звучит конкретнее – сразу ясно, о каком именно Ростове идет речь. Но такая конкретность нужна только тем, кто плохо знает отечественную историю. Зачем же ориентироваться на ленивых людей, не помнящих своего родства?