— Чашку! Чашку не трожь! — крикнул я лакею, который потянулся, чтобы отодвинуть серебряную чарку.
Наконец Патрикеева перестало рвать, и он закашлялся, но Горн был неумолим — купца снова запрокинули назад и начали через воронку заливать воду с чаем. Он слабо протестовал, но аптекарь велел продолжать — пока Патрикеева снова не вырвало. Только теперь Горн вытер его полотенцем, принесенным лакеем.
— Давайте отнесем его в мой кабинет, — услышал я сзади голос Веретенникова. Он посмотрел на меня. — Что тут произошло?
— Прошу всех оставаться на местах! — раздался новый голос. Это прибыл Захар Борисович вместе со своими людьми. В маленьком зале вдруг стало душно и тесно.
— Члену клуба плохо! — ответил Веретенников. — Мы должны перенести его и оказать помощь.
— Помощь уже оказана, — ответил я, — но согласен. Пусть прислуга перенесет Матвея Петровича. Главное, чтобы он выжил.
Архипов бросил на меня сердитый взгляд и погрозил пальцем:
— Предупреждал я вас! Чем отравили?
— Посмотрите вот тут, — указал я на серебряную чарку Патрикеева. — Скорее всего цианистый калий.
Горн упал на соседний стул. Сидевшая рядом Глаша, казалось, оцепенела. Чепурнин пытался прикурить погасшую сигару — руки у него дрожали. Остальные члены «секретного ужина» сгрудились у дальней стены и тревожно перешептывались, пока лакеи, покряхтывая, выносили Патрикеева.
— Вы из полиции, господа? — спросил толстый лесопромышленник. — Я хочу заявить…
— После, — отрезал Архипов. — Малышкин, возьми этот бокал и дуй с ним к доктору Зиновьеву. Скажи — пусть исследует на предмет цианистого калия. И аккуратно — не расплескай. Да! Сверни скатерть и тоже — на анализ!
— И чай в чайнике! — сказал я. Горн дернулся и недоумевающе посмотрел на меня. Человек Архипова открыл крышку чайника:
— Тут пусто.
— Все равно возьми, — скомандовал Архипов.
— Вы думаете… — пролепетал Горн, обращаясь ко мне.
Я пожал плечами. С одной стороны, меня впечатлила та уверенность, с какой Горн бросился спасать Патрикеева. С другой, я все время помнил, что один из этой троицы — убийца. Поскольку Патрикеева теперь можно было вычеркнуть из этого короткого списка, оставались двое. В темноте любой из них мог подсыпать яд Патрикееву — в вино или чай — не важно. И, конечно, вставал вопрос — что же именно делал Горн — спасал приятеля или старался довести начатое до конца. Спас ли он Матвея Петровича, или тот сам выбрался благодаря своему могучему организму. И выбрался ли? Доживет ли он до утра? Сможет ли перебороть яд?
Архипов повернулся к Веретенникову:
— Мне нужно тихое место, где я мог бы поговорить с каждым по очереди.
— Мой кабинет теперь занят… — ответил эконом.
— Комната с телефоном, — подсказал я.
— Да! — кивнул Веретенников. — Вам подойдет.
Архипов повернулся к присутствующим:
— Повторяю, прошу всех оставаться здесь и никуда не уходить. Это расследование. Я буду вызывать вас поодиночке. Каждый, кто попытается скрыться, тут же попадет в число подозреваемых в умышленном убийстве. Его арестуют и поместят в камеру до окончания разбирательства. Все понятно, господа?
Он внимательно посмотрел на стол.
— И кстати, кто готовил еду? Всех поваров и подручных также соберите в отдельном месте. Я буду их допрашивать во вторую очередь. Гиляровский, вы знаете, где эта телефонная комната?
— Знаю.
— Тогда с вас и начнем. Пошли. Левченко, со мной, а остальные стерегите здесь.
Бедный Михаил Иванович, подумал я, второй раз за короткое время оказаться на допросе у полиции да еще по новому делу об отравлении!
Мы спустились на этаж вниз, нашли требуемую комнату.
— Ну что, Владимир Алексеевич, — сказал Архипов, садясь на стул, — Доигрались? А если этот ваш спичечный магнат умрет? На чьей совести это будет?
— На моей, наверное, — ответил я. — Хотя если уж совсем честно, на совести убийцы.
— Почему вы решили, что его отравили именно цианистым калием?
Я вздохнул, сел в кресло и рассказал Архипову все. Вернее, почти все, утаив только свой поход к Глафире Козорезовой. Я пересказал и свою встречу с Рыбаковым, стараясь подчеркнуть, что у того не было резона никого травить, поскольку речь шла о приработке. И свое свидание с пьяным Горном. И то, о чем говорил с Веретенниковым. Отдельно рассказал о том, что происходило на «секретном ужине». Архипов слушал не перебивая. Когда я закончил, он сказал:
— Ну и дурень вы, Владимир Алексеевич!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу