Первый лакей брал чарки гостей и приносил их председателю, а толстяк, загородившись Библией, наливал в них вино.
— Что он делает, — спросил я у Патрикеева?
— Лотерея, — ответил тот небрежно. — Сами увидите.
Он снова прыснул себе в рот из флакончика с мятной настойкой и крикнул лакею:
— Я просил чаю! После этой лапши у меня все в животе слиплось.
— Да, чаю было бы неплохо, — ответил скрипучий голос. — Только зеленого. Поверьте мне, с такой едой зеленый чай — намного лучше.
— Кто это? — спросил я Матвея Петровича.
— Бывший посланник в Египте Макаров-Смирнитский. А тот, рыжий, торгует зерном. Прикускин его фамилия. Смешная!
Вошел третий лакей, вероятно, дежуривший под дверью. Он поставил перед нами чайник крепкого черного чаю и блюдце с сахаром.
— И мне, братец, принеси чайник зеленого, — сказал Скрипучий.
Наконец все чарки были расставлены по своим местам, Библию сложили и унесли. Чарка стояла и перед толстяком.
— Возьмите чаши, — приказал он. И после того, как его приказание было исполнено, произнес: — Воззрим свет божественный!
И тут же свет погас. В темноте я спросил:
— А что делать-то?
— Пейте, — ответил мне голос Чепурнина. — Если не боитесь.
Я поднес чарку к губам и отпил глоток. Это было терпкое французское бордо. Я отпил еще и услышал, как что-то тихонько сдвинулось в моем бокале. Пользуясь тем, что меня никто не видит в темноте, я запустил пальцы в бокал и вытащил какой-то кругляш.
— Все выпили? — спросил председатель.
— Да… да… — послышались голоса.
— Пора! — отозвался толстяк. И свет снова зажегся.
— Эх, черт! — сказал Патрикеев, увидев в моей руке серебряный рубль. — Везет новичкам!
— Что это? — спросил я.
Но толстяк приложил пальцы к губам.
— Рановато вам еще знать, — ответил он. — В первый раз, а уже хотите все секреты выведать. — Он обратился к Глафире: — Что мадемуазель, страшно?
— Нет, — ответила Глаша. — Но в темноте было… жутковато.
Она тихо рассмеялась и передернула плечами. Патрикеев налил себе чаю и чуть не залпом выпил всю чашку.
— Эх, хорошо! — сказал он и вдруг повалился на стол.
Мгновение все сидели в оцепенении. Я смотрел на лицо Матвея Петровича, обращенное ко мне. Рот его был открыт, а из горла раздавался хрип. Еще мгновение, и глаза начали закатываться.
И тут Глаша закричала.
— Доктора! — крикнул я. — Срочно доктора! Отравили!
— Вы что, с ума сошли? — крикнул рыжий толстяку. Председатель развел руками.
— Что? Я ничего! Это не я! Я — вот. — Он указал пальцем на меня. — И только! Как обычно!
Горн опрокинул стул и, быстро подойдя, склонился над умирающим. Из-за его спины я увидел Глашу — она вцепилась в стол и побледнела как полотно. Глаша больше не кричала — она словно впала в транс и, не отрываясь, огромными глазами смотрела на Патрикеева.
Я быстро подошел к двери и схватил за лацкан лакея.
— На, — сунул я ему полицейский свисток, — беги на улицу и свисти три раза. Потом проводишь сюда. Пошел!
Лакей судорожно кивнул, не отрывая взгляда от грузного тела Патрикеева, содрогавшегося в резких конвульсиях, потом повернулся и побежал.
— Быстро! — крикнул Горн оставшимся лакеям. — Воронку и воды! Полведра! Быстро или он тоже умрет!
Лакеев как ветром сдуло.
— Боже! — вскрикнула Глаша.
— Что с ним? — спросил я у Горна.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Похоже на отравление цианистым калием.
— Тем самым? — спросил я тихо.
Аптекарь пожал плечами. Я бросил взгляд на Чепурнина. Тот мял в пальцах горящую сигару и, не отрываясь, смотрел на Глашу. Перехватив мой взгляд, он вздрогнул и сказал:
— Надеюсь, это не серьезно?
Я не ответил. Прибежали два лакея, мигом утратившие свою важность и таинственность. Один принес воронку, а второй — цинковое ведро с водой. Горн взял чайник и вылил всю заварку в ведро. Попробовал пальцем, кивнул и велел помочь ему откинуть тело Патрикеева на спинку стула. Оттянув его голову назад, аптекарь приказал мне держать ее неподвижно и глубоко всунул в рот умирающему конец воронки:
— Лей помалу, когда скажу «стоп», останавливайся!
Лакей сначала не рассчитал и чуть не утопил купца, но после строгого окрика Горна приноровился лить тонкой струей. Вдруг Матвей Петрович забился всем телом.
— Наклоняй! — скомандовал Горн.
Мы перехватили тело купца и наклонили над столом. Его начало рвать прямо на скатерть мощной коричневой струей с комками пищи и непереварившейся лапши.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу