Николай Асекритов - Повесть о загадочном профессоре

– Вы, как хотите, ребята, – заявил вдруг Сергей, – Но дальше я в эти игры не играю… Мой руководитель – ученик Алексашина, и он меня за все эти знания по голове не погладит…

– А тебе не приходило в голову, – насмешливо прищурилась на него Холмс, – почему ни Янтовская, ни Стольман так до самой смерти и не сказали ни слова о деле Кузина, как будто дали подписку о неразглашении, причем таким людям, которые найдут на дне моря…

– Кто такая Янтовская? – Взвился я.

– Тоже интересная фигура… Политработник в Гражданскую, работник Одесского губкома, институт Красной профессуры, специализируется на философских проблемах математики, выявляет идеализм и вредительство, с тридцать первого – профессор и член математического общества, а с тридцать пятого – доктор физ-мат наук без защиты диссертации… Каково? Она прорабатывала всех учеников Кузина. Ну, с ней понятно – она умерла в Москве… Но молчание Стольмана – настораживает. Кого еще можно было бояться в Швеции семидесятых, кроме потомков борцов за пролетарское будущее человечества?

– Вы хотя бы иногда слушаете себя?! – Неожиданно взорвался Сергей. – Все это напоминает кошмарную теорию вселенского заговора…

– Ну, не более, чем фраза «Весь мир насилья мы разрушим» – Усмехнулась Холмс.

– Это только образ. – Пробормотал Сергей.

– Но образ, который четверть века был гимном… – Сломить мнение Холмса на моей памяти не удалось еще никому.

Побагровевший Сергей несколько минут разевал рот, словно пытался проглотить слова, которые рвались наружу, потом стремительно выскочил в коридор и мы услышали как хлопнула входная дверь.

– Спекся… – Приговор Холмса звучал холодно и беспощадно.

****

Москва тысяча девятьсот двадцать первого года представляла собой печальное зрелище. Запущенные здания, оборванное и голодное население. За Гражданскую войну, несмотря на то, что стала столицей, число ее жителей сократилось почти в два раза.

Прохожие на улицах уже не выглядели вольготно-беззаботными, как раньше, они торопливо и суетливо прошмыгивали по улицам, втянув голову в плечи. По улицам не раскатывали вальяжные ямщики, только тянулись унылые телеги, да сновали суетливо авто, покрякивая своими клаксонами.

В глаза бросались только служащие, которые были немного лучше одеты, да беспризорники со своими чумазыми лицами. Среди этого унылого потока (если это можно было назвать потоком) людей выделялись два молодых человека, которые целеустремленно шли куда-то, разговаривая на ходу. Лицо одного из них показалось Пармену знакомым. Видимо и он произвел такое же впечатление потому, что поравнявшись с ним, молодой человек деловито поздоровался, но не остановился, продолжая беседу. До Пармена донеслись слова «гомеоморфизм» и «поверхности». Похоже, что это были будущие коллеги.

Пармен не спеша прогуливался по Волхонке. Следовало продумать, как представить свое бытие в университете. По той информации, что он получил, студенты университета не получают никакого содержания, поэтому занятия проводятся вечером. Студенты Технического училища, как будущие инженеры, получают по фунту хлеба в день и четыре селедки в месяц. На этот паек можно как-то проживать, не умирая с голоду, но тратить время на обучение в училище и восстанавливать свои пробелы в математике ему не по плечу. Придется рассчитывать на паек, который дает ему ГПУ. Но для того, чтобы это не вызывало подозрений, придется делать вид, что живешь у родителей в Смоленске. Там, действительно, жить немного легче. Но там нет необходимой ему литературы. Впрочем, надо сначала оглядеться.

****

Как в довоенные времена, на собрании у Кузина было шумно и весело. Кто-то рассказывал смешные истории из жизни знаменитых математиков, кто-то шумно обсуждал доказательство, которое принес сюда для обсуждения, но все стихли, когда в аудиторию вошли Кузин и Ермилов.

И если все, кто окружали Пармена, были ему незнакомы, то эти два лица сразу напомнили былые времена, когда они с Мишей Муслиным точно такими же зелеными студентами спорили здесь о своих задумках, которые принесли на строгий профессорский суд.

Кузин сразу выделил его среди толпы и пригласил к себе.

– Знакомьтесь, друзья! – Несколько театрально провозгласил он. – Блудный сын вернулся из кромешной смуты…

Пармен заметил, что лицо Ермилова передернула насмешливая улыбка.

– В прошлом месяце я рассказывал вам про аналитические множества… И вот к нам вернулся один из авторов их. К сожалению, второго мы потеряли по причине тифа.