Валерий Горелов - Вразумление, самосотворение и биография

Вот такой образ, с умными глазами и без улыбки. Мелания представилась, он попросил называть его Гедеоном, без отчества и прочего, что он имел в виду под прочим, женщина не поняла. В руках у него был объемный сверток, перетянутый бечевкой, вот с тем грузом он и похромал к новому месту жительства. Веранда со столом и скамейками ему явно понравилась больше, чем жилая комната с печкой и кроватью. За сосновым столом он и расположился, скрестил пальцы рук и в два кулака стукнул по строганным сосновым доскам, затем попросил воды и долго пил из кувшина.

Передохнув, мужчина спросил, платили ли уже за его столование. Он хотел, чтобы для него, в ущерб еде, приобрели много бумаги, перья, чернила и клякспапир. Когда он все это называл, глаза у него становились как у мечтателя-звездочета, поэтически загадочные. Вечером он познакомился с Киприаном, и также представился ему Гедеоном. Тот тоже особо не среагировал на это имя, и гость, похоже, окончательно успокоился. Он попросил Киприана сделать ему линейку в пятьдесят сантиметров. Ел мужчина мало, и, пока не доставили ему то, что просил, почти не выходил из комнаты, разговаривая там сам с собой, и, похоже, на разных языках.

– Стихослагатель, наверное, – подумала Мелания, но Гедеон не был поэтом. Это был арестованный в августе 1922 года профессор бывшей Николаевской академии Генерального штаба, заведующий кафедрой военной стратегии академии Генерального штаба РККА. В октябре 1918 года, сразу после приветственной речи Л. Троцкого, он поступил на службу в РККА, получив кафедру с подачи А.Е. Снесарева, прежде генерал-лейтенанта царской армии, а теперь начальника «красной» военной академии.

Согласно политической линии недоверия к военным специалистам, в августе 1922 года была проведена аттестация преподавателей и профессуры в академии. Всего аттестовали 144 человека, из которых 100 было штабных офицеров и генералов царской армии. Гедеона аттестовали с выводами: «Философ. Чужой. Огромные знания». В том году 50% слушателей было вычищено из академии. В 1922 -1923 годах по инициативе Ленина в рамках борьбы с инакомыслием была организована операция по высылке за границу деятелей науки и культуры. Всем высылаемым разрешили взять с собой: двое кальсон, две пары носков, пиджак, брюки и пальто, а деньги конфисковали. Его тоже запланировали выслать в ноябре1922 года, но фамилия в списке попала на глаза Троцкому, с последующим разгромом составителей бумаги: порка была обстоятельная и жестокая, их обвинили в том, что они хотели передать все стратегии и секреты РККА в лапы капитала через Гедеона. Его же скоренько с тем самым багажом в пакете отправили в тихое местечко с глаз долой.

Когда притащили бумагу, перья и чернила, мужчина выселился из комнаты за добротный сосновый стол.

***

Так, до холодов, все оставшиеся теплые месяцы он, казалось, не вставал из-за этого стола. За его постой деньги выдавали без задержек, невесть какая сумма, но кое-что необходимое можно было купить, а к холодам такого становилось все больше. Ульяне купили азбуку, она сидела рядом с Гедеоном, только край книжки торчал из-под стола вместе с тоненькими ручками. Иногда девочка что-то шептала, а Гедеон гладил ее по голове и всегда хвалил. Сам же он писал, написанного становилось все больше, и оно ложилось ровными стопками. Мужчина иногда ворошил эти стопки, но вновь гармонично раскладывал. В этих коробках с рукописями были только ему понятные смысл и содержание. Но вот пришла проблема с чернилами, он, похоже, исписал все резервы ближайшего поселения. Паники не случилось, ведь Мелания по старинному рецепту намешала ему золы со смолой и еще чем-то, и это писало. Умел ли он замечать что-то вокруг себя? Он всегда был далеко от деревни Погост и рода людского.

В деревне парни возраста Киприана жили дружно, рыбачили, охотились вместе, было чем добыть и лося, и оленя: интервенты, унося ноги, побросали много оружия – целые склады английских винтовок «Ли-Энфилд», которые власти выдавали вместе с патронами по одной на семью. На севере не было крестьян, то есть собственников, да и кулаков тоже, а значит, и классовых врагов, были только рыбаки и охотники. Добыть пушного зверя и перелетную птицу в этом году явно не получалось. Были и ружья, и гильзы, а дробь и мелкую пулю давно уже сами катали, но не было пороха – тот, что вытаскивали из артиллерийских снарядов, был как рваная тряпка и даже в печи не горел. Остаться в сезон без пушнины – беда для каждой семьи. Когда Гедеон услышал о той проблеме, то попросил Киприана принести тот самый артиллерийский порох, потом еще какой-нибудь легкий металл и напилить с него стружку напильником, да сухую траву размолоть в порошок. Все это Киприан растолок и смешал в указанных пропорциях, да принес в большой глиняной миске. Гедеон набрал где-то пол-ложки этой смеси, и попросил Киприана поднести зажженную лучину. Содержимое ложки вспыхнуло белым пламенем, да развеялось белым дымом. В тот же вечер Киприан с друзьями опробовал эту смесь в деле, все работало на отлично. Так появился порох, который в деревне иначе как «Гедеонов» не называли. По холодам охотники из благодарности подкидывали к дому то уток, то гусей перелетных. В те дни мама с дочкой ходили по ягоды, и однажды, вернувшись, не застали постояльца в привычном месте. Он лежал на кровати и жался ногами к теплой печке: простуда была серьезная, с хрипами и кашлем. Ушло почти две недели, чтобы Гедеон стал подниматься. На севере знали, как лечить простуду и как от нее охраняться. Из старых, сохранившихся семейных кладовок достали ему обувь из волчьих шкурок, самошитое теплое белье и тулуп. Вот теперь он, небритый и нечесаный, был совсем не похож на деревенского дедушку, больше на пещерного человека.

Читать дальше